— Вы действительно в это верите?
— Посмотрите на уничтожение современного ливанского правительства сирийцами. На убийство Анвара Садата в Египте. А покушение на жизнь Мубарака в Египте, Хусейна в Иордании, Мушаррафа в Пакистане? Налицо репрессии в отношении светских лидеров в Иране.
Мориссоно снова поднял руку и ткнул в меня дрожащим пальцем.
— Усама бен Ладен — ваххабит, как и члены его организации. Эти фанатики увлечены, как они говорят, Третьим Великим Джихадом, или священной войной. И все, абсолютно все, методы являются честными, если помогают их благому делу.
Его рука опустилась на ящик. Я поняла, куда он клонит.
— Включая кости Христа, — проговорила я.
— Даже предполагаемые кости Иисуса. Эти сумасшедшие используют свою власть, чтобы манипулировать СМИ, искажая факты для достижения собственной цели. Пресса вместо идентификации костей искалечит веру миллионов и разрушит основу церкви, которая является моей жизнью. Если мне суждено предотвратить этот кошмар, то я готов. Главная причина того, что я храню кости, — защита моей церкви. Вторая — страх перед исламскими экстремистами. И этот страх растет с каждым годом. — Мориссоно тяжело вздохнул и облокотился на спинку кресла. — Вот причины моего поступка.
— Где они?..
— В монастыре есть подземная усыпальница. Христианство не запрещает хоронить рядом с живыми.
— Вы не думали, что нужно уведомить музей?
— Не поймите меня превратно, доктор Бреннан. Я религиозный человек. Этика значит для меня многое.
— Но ведь вы согласились спрятать скелет?
— Когда все началось, я был слишком молод. Прости, Господи. В наши дни это ложь во благо. Так как прошло уже много времени и никто, включая работников музея, не хватился скелета, думаю, нужно оставить его в покое. — Мориссоно встал. — Все, довольно. Погиб человек. Славный человек. Друг. Возможно, не осталось больше ничего, кроме ящика старых костей и безумной теории в глупой книге.
Я поднялась со своего места.
— Верю, вы сделаете все возможное, чтобы это осталось между нами, — проговорил Мориссоно.
— Разделяю ваше недоверие в отношении средств массовой информации, — кивнула я. — Закажу переговоры, свяжусь с израильскими властями. Вероятно, кости придется вернуть им, а они, чтобы развеять все сомнения, позже устроят пресс-конференцию.
— Теперь все в руках Божьих.
Я подняла коробку. Внутри глухо стукнуло.
— Пожалуйста, держите меня в курсе событий, — попросил Мориссоно.
— Конечно.
— Спасибо.
— Постараюсь не разглашать вашего имени, святой отец.
Но точно гарантировать этого не могу.
Мориссоно хотел сказать что-то еще, но лишь махнул рукой.
12
Я чуть было не пересекла американскую границу, но вовремя свернула на другую дорогу. Вернувшись, припарковалась на местах, зарезервированных для полицейских. Подумать только! Возможно, в моей «мазде» сам Бог.
Температура на улице резко подскочила. Повалил мокрый снег. Он тут же таял, а у бордюров образовались лужи.
Открыв багажник, я достала ящик и направилась внутрь здания. Сегодня суббота: кроме охранников, в вестибюле никого не было.
И на двенадцатом этаже тоже. Поставив коробку на стол, я сняла куртку и набрала номер Райана. Не отвечает. Позвонить Джейку? Нет. Сначала — кости. Пока я натягивала халат, мое сердце бешено колотилось. Почему? Я действительно верю, что это скелет Иисуса?.. Конечно, нет. Так что же такое важное в этой коробке?
Кто-то вывез эти кости из Израиля. Лернер украл их. Феррис переправил и спрятал. Мориссоно лгал, борясь со своей совестью. Неужели Феррис умер именно из-за них?
Религиозная страсть порождает маниакальные идеи. Рациональны или нет такие действия, решать каждому. Но откуда столько интриг? Почему скелет все-таки сохранили, а не уничтожили?
А может, Мориссоно прав и ваххабиты могут убить ради этих костей? Или священник просто боялся за себя?
Я решила докопаться до истины. И знала как.
Из кладовки я достала молоток. Дерево было сухое, гвозди — старые. С каждым ударом отламывались щепки. Наконец все шестнадцать гвоздей были выдраны. Отложив в сторону молоток, я сняла крышку.
Пыль. Высохшие кости. Запах такой древний, будто это первое на планете позвоночное.
Длинные кости располагались на дне, рядом — коленные чашечки, части рук и ступней. Все остальные кости лежали следующим слоем. Череп находился сверху, зияя пустыми глазницами, челюсть — отдельно. Скелет выглядел точно так же, как и тысячи других, поднятых из раскопанных полей, гробниц, пещер.
Поместив череп на подставку и присоединив к нему челюсть, я посмотрела на «лицо».
Каким оно было при жизни? Кому принадлежало? Один за другим я соединяла части костяка.
Через сорок минут анатомически правильный скелет лежал на моем столе. Ничего не пропало, кроме крошечной подъязычной кости и нескольких фаланг пальцев рук и ног.
Продолжить мне помешал зазвонивший телефон. Райан. Я рассказала о событиях сегодняшнего утра.
— Боже!..
Я пожала плечами:
— Вполне возможно.
— Феррис и Лернер твердо верили в это.
— А Мориссоно сомневался.
— А ты что скажешь? — спросил Райан.
— Я только начала работу.
— И?..
— Повторяю: я только начала.
— А мне приходится заниматься какой-то ерундой. Но сегодня утром мне позвонили. И у меня кое-что есть по делу Ферриса.
— Шутишь?
— Когда освобожусь, проверю.
— Хоть намекни.
— Когда освобожусь и проверю!
— Ненормальный.
— Черт, мы же профессионалы!
— Никаких пустых предположений, — согласилась я.
— Никаких необдуманных выводов.
Повесив трубку, я спустилась в кафетерий, взяла сандвич с тунцом и диетическую колу. Затем вернулась в лабораторию.
Мне очень хотелось незамедлительно получить ответы на все вопросы. Перчатки. Свет. Лист отчета. Глубокий вдох. Сначала определим пол.
Таз: узкая седалищная вырезка, узкий тазовый вход, широкая лобковая кость образует спереди перевернутую букву «V».
Череп: ярко выраженные надбровные дуги, тупые края глазниц, массивный затылок и сосцевидный отросток височной кости.
Без сомнений, это мужчина. Перейдем к возрасту.
Наклонив лампу, я исследовала левую половину тазобедренной кости. Поверхность испещряли глубокие борозды и выпуклости, лишь по краям она частично представляла собой сплошную поверхность.
