— Добрый вечер, Татьяна. — Брюнетка нехотя развернулась, с надменным выражением лица. — Про подруг слишком громко сказано. Да и как-то мараться не хочется, обнимая тебя.
— Фу, как грубо. Где твои манеры? — Наиграно поучительно пророкотала шатенка в зеленом обтягивающем платье. — Совсем одичала, девочка! Как поживаешь? Где пропадала?
— Давай без этой наигранной любезности, Таня. Мы обе знаем, что терпеть друг друга не можем. И светскую беседу ты со мной вести не хочешь. Впрочем, как и я с тобой. Я не рада тебя видеть. И не собираюсь проводить время в твоем обществе больше минуты, которая, кстати, уже прошла.
Николь была горда собой и твердостью своего голоса. Она выбросила недокуренную сигарету в урну и гордой походкой прошла мимо девушки. Не успела сделать и пару шагов к главному входу, как была прибита к месту, словами брошенные в спину как нож.
— Знаешь, смерть твоей матери и брата пошли тебе на пользу. Мне эта Николь нравиться больше, чем та капризная, безмозглая принцесса. Я передам Никите, что видела тебя. Знаешь у нас годовщина через месяц, семь лет в браке. Какое невероятное совпадение, ведь именно в следующем месяце буде…
— Хорошего вечера, Татьяна. Передавай привет мужу.
По сравнению с тем, что сейчас творилось с Николь, цунами в Таиланде[1] покажется детской шалостью. Ровная и гордая походка не выдала ее душевного апокалипсиса. Хотя до боли в легких хотелось кричать, рвать и метать. Эмоции боролись со здравомыслием грозясь победить в этой не равной борьбе. Дышать с каждым шагом было трудно, но она упорно пыталась, сосредоточена на звуке каблуков. Ее трясло, бросало то в жар, то в холод. Голова шла кругом, ком в горле, а сердце ноет от безумной боли. Ей бы просто сойти с ума, чтобы не чувствовать. Чтобы не мучиться. Чтобы перестать жить.
Николь была мазохистской. Заставляя себя проживать тот день снова и снова. Заставляла себя помнить. Заставляла себя жить, с сумасшедшим безразличием. Пустотой. В бесконечном одиночестве. Вкус к жизни давно пропал. Былая легкость и беззаботность, растворилась в надменности и в холодном спокойствие. Она просто безжизненная оболочка. Жалкая пародия на саму себя.
В музей она так и не вернулась. Поймала такси и уехала по-английски. Нужно немного развеяться, чтобы через пару часов снова были силы ненавидеть свое существование.
Она поняла намек, своей когда-то, близкой подруги. Ровно через месяц годовщина, как ее предали. Как она потеряла смысл жизни. Как она умерла. Семь, гребенных, лет назад, она переехала в ад!
Глава 8
Бешенству Царева старшего не было границ. Мало того, что Николь демонстративно игнорировала его весь вечер, так еще и исчезла. А ведь у него были совсем другие планы.
Безразличие брюнетки поставило его в ступор. Он не понимал, как она легко отказывалась от него, когда глаза полны страстью. В один момент она нежная игривая кошечка, в другой холодная статуя. А сегодня прямым текстом сказала, что ей все равно с кем он уйдет с вечера. Как можно вообще о таком подумать? Ведь когда в голове у мужчины мелькает мысль, что Ник в объятиях другого, ему хочется оторвать голову конкуренту.
Матвей не понял, в какой момент похотливое влечение переросло в маниакальную зависимость. Он должен был видеть ее, трогать, слышать голос. Ему было невыносимо сидеть в своем кабинете, зная, что через стенку сидит она. Для него было ново чувствовать что-то большее, чем стояк в штанах.
Тим:
Ник в клубе. Вы поругались?
Неожиданное сообщение от младшего брата, заставило остановиться на полпути к выходу из музея. Матвей стоял и перечитывал сообщение, пытаясь осмыслить. Резко, как лавина с гор, пришло понимание, бросая в холодную дрожь. Она бросила его здесь, а сама поехала развлекаться с другими мужиками.
Челюсть непроизвольно сжалась. Злость и разочарование постепенно овладевали разумом. В голове только мысль о чертовке в объятьях мужиков. Картина была такая ясная, будто он это видел наяву. Красная дымка отвращения к девушке, не позволяло мыслить здраво.
Клуб брата был в пяти минутах езды. Все это время картины, в главной роли которых была брюнетка, яростно сменяли друг друга. Одна хуже другой. Когда он влетел в здание, мысли о груповушки с участием ненавистной особы, вгрызлись в подсознание.
Осматриваться было некогда. Душное помещение было переполнено людьми. Басы музыки отбивали ритм колотящегося сердца. Мужчина расталкивал локтями толпу, освобождая дорогу к лестнице. Он почти вбежал по ней. Vip зоны были отгорожены друг от друга перегородками, а зная предпочтения брата, они сидели в самом дальнем углу. Царев проходил мимо зон, игнорирую пьяные возгласы.
Пройдя очередную перегородку, Царев застыл. Никаких посторонних мужиков. Никакой пошлости и разврата. Только одна Николь, танцующая около стола. Она была спиной к нему. Руки подняты вверх, а бедра сексуально очерчивали круг. На нее никто не смотрел, никто не трогал. Она была абсолютно одна.
Стон облегчения вырвался из груди. Только сейчас он понял, что все это время не дышал. Быстро преодолев расстояние между ними, он обнял ее и притянул к себе. Николь вздрогнула, напряглась. Секунда и она расслабляется. Продолжает двигать бедрами. Трется, как кошка об мужское тело. Царев зарылся носом в растрепанные волосы, вдыхая аромат мяты. Гнев растворился, отдавая бразды правления умиротворению.
— Нет, мне будет не все равно. — Вдруг проговорила девушка, оборачиваясь.
Она отступила на шаг, создавая дистанцию. Непонимающий растерянный вид Царева старшего, заставил улыбнуться. Хотя глаз улыбка не коснулась.
— Сегодня ты спросил, если снимешь девушку, будет ли мне все равно. Я обманула тебя. Я бы дико злилась.
Матвей улыбнулся своей широкой мальчишеской улыбкой.
— Ты иногда бываешь такой дурочкой!
Мужчина притянул к себе и крепко обнял.
— Я боюсь к тебе привязаться. — Проговорила она. — Это тяжело кого-то подпускать ближе пушечного выстрела.
— Я понимаю. Мне тоже нелегко. Я просто планировал переспать с тобой, но сейчас это не просто сексуальное влечение. Определение тому, что происходит со мной, я не знаю. Но меня дико бесит, когда на тебя смотрит другой мужик. Я не хочу видеть тебя ни с кем. Давай, просто не будем торопиться?
Николь кивнула, прижимаясь к сильной груди. Они простояли так еще несколько минут, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Как будто в головах была совсем другая музыка. Не клубная. Спокойная, умиротворяющая.
— Где Тим? — Спросил Матвей, усаживаясь на удобный диван, увлекая девушку за собой.
— Он пошел делать заказ и встречать Сашу.
Они сели рядом. Не пытаясь обнять или демонстративно положить руку на бедро, как бы помечая свою территорию. Нет. Просто близко друг другу. Касаясь. Быть в личном пространстве, не претендуя на большее. Хотелось привыкнуть к близости и понять свои желания. Пока этого было достаточно.
