Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
На сороковом шаге стены ледяного прохода внезапно расширились, и мы оказались в достаточно просторной прямоугольной комнате со стенами метров по пятнадцать в длину. Солидный зал, чьим главным украшением были высокие ледяные блоки, что явно служили разделочными столами. На одном из них все еще лежали почти очищенные от мяса медвежьи кости, череп скалился в проход. Отступив в сторону, я остановился, заставив замереть и своих шагавших впереди спутников. На деликатное покашливание Зурло я внимания не обратил — не до этого было. Слишком уж в интересном месте я очутился…
Проклятье. Ощущаю себя дикарем, что вдруг прямиком из родной пещеры попал в жилище цивилизованного человека. Будь это в нашем мире, где-нибудь под Москвой, глядя на это куда ярче освещенное просторное помещение с полупрозрачными стенами, я бы сказал, что мы зашли в большую прекрасно организованную теплицу. Все на высшем уровне.
В каждой стене длинные неглубокие ниши, скорее прорези, каждая сантиметров по сорок в высоту. В нишах разное. Примерно в четверти лежат аккуратнейшим образом нарезанные куски мяса — настолько одинаковые, настолько хорошо рассортированные, что на ум тут же пришла виденная мной однажды в Провансе мясная деревенская лавка — гордость розовощекого чуть сонного хозяина-здоровяка, что знакомил меня со вкусом истинного прошутто. В других же нишах — подсвеченных красными вмороженными светильниками — растет снежная трава, мирно застыв на припорошенной инеем питательной смеси. У самого низа, в нишах, идущих вровень с полом, произрастают совсем другие растения — черные крупные корнеплоды с частыми окружиями из длинных белых листьев.
— Что это? — немедленно поинтересовался я, не собираясь скрывать жгучего интереса — Еда? Лекарство? Наркотик?
И не получил ответа — старики пожимали плечами и качали головами. Оно и понятно — в нашем Бункере такого точно нет, а здесь они пока такие же гости, как и я. Еще раз пробежавшись глазами по теплице-холодильнику, я двинулся дальше, к явной радости луковианцев.
Я думал, что теперь-то мы уж точно добрались до входа в убежище. Но нас ждал очередной проход, что оказался вдвое короче, но при этом и вдвое уже. Тут уже приходилось идти гуськом друг за другом, а потолок стал еще ниже. При этом мы двигались вверх по едва-едва заметному склону. Когда я последним вышел в еще один зал — примерно таких же размеров — то снова замер в удивлении. На этот раз мы оказались на кладбище. Забранные ледяными стеклами ниши в стенах от пола до потолка, причем к залу обращены головы лежащих в них покойников, а ногами они уходят вглубь ледяного массива, ставшего последним пристанищем для их бренных останков. Пол пуст. Из зала ведет два пути — один короткий и пошире в следующий точно такой же зал. Там, похоже, второе кладбище. А прямо перед нами узкая щель ведущая в темноту. Не успел я об этом подумать, как впереди прорезалась вертикальная световая щель, что начала быстро расширяться. Обозрев потолок кладбища, я с крайней задумчивостью устраивался на никак не ожидаемую здесь вещь — камера наблюдения, что скромно приткнулась в одном из углов. Камера явно «наша» — эта вещь прямо кричала о том, что она с Земли. Не может же быть, что наши цивилизации настолько похожи, что даже вещи мы делаем одинаково.
Из коридора послышалась короткая речь на мягком певучем языке, из сумрака вышел высокий долговязый старик с распростертыми объятиями. По очереди обняв каждого — не обделив и меня — он отступил на шаг, провел ладонями по глазам, будто стирая слезы и трижды глубоко поклонился. Луковианцы тут же ответили тем же, за ними следом отреагировал и я, выполнив церемонию куда более неумело.
— Добро пожаловать, добрый человек — уже на русском повторил встречающий старик — Я Панасий Фунрич. Проходите, проходите! Обогрейтесь! Утолите жажду и голод.
Спросить хотелось очень о многом, но я сдержал нетерпение и, улыбнувшись, неторопливо зашагал за стариками. Когда мы поднялись еще чуть выше по склону и оказались на пороге, я наспех изучил открывшиеся подробности и, изумленно хмыкнув, коротко кивнул, после чего развернулся и почти побежал прочь.
— Куда же ты?
— Охотник его имя — прошелестел Зурло — Славный человек! И непростой!
— Охотник!
— Вернусь через час! — крикнул я через плечо и ускорился еще чуток, спеша пролететь узким коридором.
Я торопился к оставленному неподалеку вездеходу. Ведь луковианцы знали его местоположение. Я не ждал подлости, но рисковать не мог и поэтому собирался переставить машину подальше — в заранее примеченное место, что подходило по всем статьям.
Поднявшись на вершину холма, я оглядел примеченный снизу зев ледяного грота и, не зажигая фонарей, завел вездеход внутрь. Под гусеницами захрустело, тяжелую машину мягко качнуло, и я почти уперся в стену. Только теперь я зажег внешнее освещение, дернул за рычаг подпитки и, откинувшись в водительском кресле, внимательно огляделся. Не увидев опасности, но зато заметив кое-что интересное — день продолжает удивлять — я потушил свет, дал задний ход, выбрался наружу, развернулся и вполз обратно уже задом. Покинув машину, задраил входной люк, припер его парой крохотных ледяных обломков — замечу, если кто-то заходил внутрь пока меня не было — и аккуратно спустился на дно грота. Луч моего фонаря уперся в толстый ледяной нарост у одной из стены. Сквозь мутноватый лед различалось опущенное потемнелое лицо сжавшейся у стены старуху, прижимающей к груди вместительную сумку на длинном ремне. К стене прислонена пара палок, одна из ее ног неестественно вывернуто. Приблизив свет к покрытому льду лицу, я невольно вздрогнул и поежился — столь горькой обиды на несправедливость судьбы было запечатлено на этом лике. Обернувшись, я глянул туда, куда смотрел ее мертвый взор и все понял — я увидел один из синих прожекторов луковианского убежища, оповещавшего отпущенных сидельцев о своем местоположении. Сломавшая ногу старуха ошиблась горой… когда ползешь, а не идешь, ориентироваться куда трудней и ошибиться немудрено. Она ошиблась, взобравшись по склону другой возвышенности, а когда поняла свою ошибку, то сил на еще одну попытку уже не оставалось. Поэтому она просто заползла в ледяную неглубокую пещеру, прижалась спиной к стене и уставилась не недосягаемый манящий свет столь близкого убежища, куда ей не суждено попасть.
Проклятье… Я уже столько раз видел смерть, но такие вот случаи всегда пробирают до самых костей.
Выдержав паузу, я еще раз взглянул на старушечье лицо — чтобы понять, какому миру она принадлежит. Это наверняка «наше» лицо. С нашей планеты. И раз так — я потревожу ее покой перед тем, как тронуться в обратный путь домой. Пусть ее останки упокоятся на нашем кладбище, а все ее пожитки станут достоянием жителей Холла.
Впрягаясь в сгруженные с вездеходы нарты, накидывая на плечи рюкзак с козырьком, пряча за сугробами ранец со смертоносным оружием хозяев здешнего мира, я постоянно размышлял о том крупном корнеплоде, что выглядел как здоровенная почерневшая картофелина с частыми белыми проростками. Если это на самом деле сытный здешний овощ, что умудрился выжить в этих условиях — он нужен нам любой ценой.
Оружие однажды сломается, патроны кончатся, лекарства будут использованы, а продукты съедены. Но если мы сумеем грамотно распорядиться посевным материалом, то разве не сможем мы организовать подобные теплицы? Это точно повысит шансы на выживание…
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
