Он пробормотал что-то успокаивающее, притянул ее к себе и застонал от счастья, когда Элли прижалась к нему всем телом, как кошка, которая трется о ногу хозяина.
— Только скажи — и перестану. Ты хочешь, чтобы я перестал?
Интересно, неужели он смог бы справиться с собой? Джеймс прикоснулся к ее бедру и едва не задохнулся от прилива желания.
— Нет, не останавливайся, — она вся дрожала от возбуждения, — я хочу тебя.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Итак, это случилось. Та правда, которую Элли безуспешно пыталась скрыть от самой себя, выплыла наконец наружу. Это признание заставило ее почувствовать себя обнаженной и беззащитной — чего она боялась больше всего на свете. Этот мужчина появился как темная грозовая туча и перевернул всю ее жизнь.
Элли посмотрела на Джеймса, а затем отвернулась. Ей казалось, что в груди у нее порхали тысячи птиц и бились крыльями о грудную клетку.
— Я выключу свет, — хрипло сказал Джеймс.
— Нет. Я сама выключу.
Ей не терпелось поскорей оказаться в темноте, которая, как она надеялась, успокоит ее. Элли чувствовала, что утратила всякий контроль над собой, но был ли смысл пытаться восстановить его? Был ли смысл пытаться сопротивляться той власти, которую Джеймс имел над ней?
Элли знала, что он никогда не смог бы принудить ее переспать с ним. Но бегство никуда не вело. Она продолжала чувствовать в себе горячие импульсы страсти и знала, что, рано или поздно, все равно окажется с ним. Он был прав, говоря, что всю жизнь она от чего-то бежала. Когда-нибудь ее ноги откажут, и она уже не сможет убежать от себя.
Элли села на постели рядом с Джеймсом; в ней боролись мука и предвкушение.
— Скажи, Что ты не передумала! — В его глазах светилось желание.
— Джеймс… так нельзя… я ведь помолвлена…
Правда, сейчас помолвка не казалась ей правильным поступком: на самом деле это просто была безнадежная попытка привести свою жизнь в порядок. Она попыталась подумать о Генри, но не смогла удержать его образ даже на несколько секунд. Человек, находящийся рядом с ней, имел слишком большое влияние на нее — она не могла думать ни о чем и ни о ком, кроме него.
— Помолвка была ошибкой, ну почему ты не хочешь признать это?
— Может быть, и вы — ошибка?
— Почему?
— Потому, что то, что мы делаем, — это сумасшествие, — прошептала она.
Да, это было сумасшествие. Она сгорала от желания дотронуться до него, но боялась, что, если она сделает это, ей обожжет руки.
— Почему? Почему это сумасшествие? Потому, что ничего подобного раньше с тобой не случалось? Потому, что это не так просто и ясно, как твоя медицина?
— Потому… — Ее дыхание стало учащаться. Она попыталась собраться с мыслями, но не могла этого сделать. Она просто знала, что это сумасшествие, и все.
Он обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал в угол рта.
— Раздень меня, — пробормотал Джеймс Элли на ухо. Его голос был низким, густым, властным.
Слава Богу, свет был погашен. Ее пальцы коснулись его обнаженной кожи, и от этого прикосновения ей вдруг стало невыносимо жарко.
— Не отворачивайся, — прошептал он, когда она стала стягивать с него спортивные трусы, — посмотри, что ты делаешь со мной.
При взгляде на возбужденную плоть Джеймса Элли охватила дрожь ликования. Теперь она уже не смогла отвести глаз от его тела, будто бы впервые в жизни увидела обнаженного мужчину. Он был очень красив — худощавый и мускулистый — и так естественно выглядел обнаженным!
Она начала расстегивать свою кофту, но Джеймс остановил ее:
— Не спеши. Встань. Я хочу видеть тебя всю. Его голос был грубым, и на секунду Элли замерла. Тогда он сказал:
— Ну давай, продолжай. Я хочу лежать и наслаждаться тобой. Мы два безумца в безумном мире.
Элли было за тридцать, и она пока еще не стеснялась своего тела, хотя, конечно, понимала, что уже не так свежа, как молодая девушка. Кроме того, она осознавала, что Джеймс повидал немало женщин.
Элли с тревогой посмотрела на него, боясь увидеть его разочарование. Но нет. Джеймс, улыбаясь, смотрел на нее, его глаза страстно пожирали ее, и она сама почувствовала от этого прилив страсти. Когда она сняла кофту и обнажила грудь, он чуть не задохнулся от нахлынувшего желания.
Обнаженная, она подошла к постели.
— Я совсем не такая уж дурнушка…
— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни!
Джеймс обнял ее, и она прижалась к нему. Он поцеловал ее в ухо, нежно прикусив при этом мочку. Затем он стал целовать ее шею, и она выгнулась назад всем телом.
— Я так хочу… Я еще никогда так не хотел ни одной женщины на свете. — Говоря это, он медленно, но уверенно положил свою руку на ее бедро.
Она была загипнотизирована его сияющими глазами, и ее тело отдалось его ласкам с каким-то бешеным неистовством. Джеймс принялся целовать твердые соски ее грудей — сначала один, затем другой, — слегка прикасаясь к ним языком. А когда он втянул напряженный сосок целиком в рот и начал нежно посасывать его, ей показалось, что все ее тело как бы пронзило электрическим током.
Разве раньше ей приходилось заниматься любовью? Сейчас ей казалось, что нет. По крайней мере не так, как это было теперь. Ее тело трепетало, пульсировало, отвечая на прикосновения его пальцев и губ.
Когда он начал постепенно перемещаться все ниже и ниже, она сама стала ласкать свои груди руками. Она играла своими сосками, трогала их пальцами. Она уже не была Элеонор Миллз. Она была кем-то другим, каким-то диким и страстным существом, которое ей самой не было знакомо. Он раздвинул ее ноги, и между ними на месте его пальцев оказались его язык и губы. Она была переполнена желанием, в то время как его язык нашел бугорок наслаждений, и Джеймс стал нежно посасывать его. Это вызвало у Элли головокружение и острую потребность ощутить Джеймса внутри себя.
Когда он наконец проник в нее, она уже была почти на вершине счастья, и их тела стали быстро и ритмично двигаться навстречу друг другу. Их охватила горячая волна страсти и наслаждения.
Только когда все было кончено, Элли осознала реальность того, что они сделали.
— Ну и что теперь… — пробормотала она.
— Что теперь… — повторил он за ней, и его пальцы дотронулись до ее щеки, что вызвало у нее легкую дрожь.
Она положила голову ему на грудь и сказала:
— Мне хотелось бы знать, что будет со мной дальше. Я имею в виду… — Она и сама не знала, что имеет в виду. Она чувствовала себя смущенной.
— Я думаю, что ты должна разорвать помолвку с Генри. — Джеймс напрягся в ожидании ее ответа. — Не правда ли?
— Да, наверное…
