Кристиан игнорировал это и никак не прокомментировал её ответ. Ваткой со спиртом он протер рану и смог рассмотреть ее лучше. Если бы порез оказался глубже хотя бы на один миллиметр, спасти девушку было бы невозможно.
Он наложил на шею аккуратную повязку и снова надел ей фиксирующий воротник. Затем подался назад и сказал, глядя куда-то в сторону:
– На данный момент ты полезна, только если жива. Ты успела засветиться перед моими знакомыми, так что умереть я тебе не позволю. Теперь, если ты от меня убежишь, я сломаю тебе ноги.
Слова звучали сухо, как из динамиков магнитофона.
– Ты же понимаешь, что тогда со мной точно нельзя будет договориться, – осторожно заметила Саша.
– Просто найду тебе замену, – не смутился он. – Смерть инвалида от несчастного случая подстроить легче, чем убить недавно найденную, здоровую сестренку, понимаешь? Так что сначала я сломаю тебе ноги. Это будет страшная трагедия. А потом еще осложнение, внезапный тромбоз из-за случайного заражения крови – ты ведь к себе так неаккуратна.
Он медленно повернул к ней голову, и Саша почувствовала себя добычей динозавра. Она молчала, всматриваясь в неподвижное лицо манекена и не знала, что сказать, как не знала бы, что на это сказать мёртвому зайцу. Неприятный спазм в горле не позволял ей говорить.
– Тебе придется так или иначе со мной сотрудничать. Воротник будет на твоей шее еще сутки, ты неуклюжа и вечно вертишь головой. Позволь уточнить, ты не собираешься сейчас умирать?
Саша мрачно прошипела:
– Пока нет.
– Предупреди, если захочется.
– И что тогда?
– Пристегну тебя наручниками к кровати и некоторое время ты будешь питаться большим количеством сладкого. Это чуть-чуть поднимет уровень эндорфинов. Кстати, хочешь конфетку?
* * *
Саша сидела на кухне уже почти два часа. Порой Кристиан видел ее с закрытыми глазами. Он не нарушал ее одиночества, а она и не думала общаться с ним. Иногда ему казалось, что даже не наблюдая за Фишером, Саша всё-таки видит его сквозь стену, отделяющую кухню от кабинета. Это постоянное ощущение присутствия было Кристиану неприятно и незнакомо.
Когда пришло письмо, детектив сидел в соседней комнате. Едва он нажал курсором мышки по иконке почты два раза, как Саша открыла глаза, снова ощутимо напряглась и нахмурилась, не заметив, как задержала дыхание. Поэтому, когда Кристиан зашел на кухню, она смотрела на него без удивления, с ожиданием:
– Есть результат анализа отпечатков пальцев убитого? Ты стал клацать мышкой и клавишами более быстро.
«Это не внимательность, а следствие ее всегдашнего напряжения. Многие люди долго не выдерживают в подобном состоянии», – немедленно рассудил Кристиан.
– Его зовут Артур Асламбеков. Сорок три года, не женат, дважды разведён, не служил. У нас есть его адрес. Официального места работы нет. Его задерживали два раза в позапрошлом году по подозрению в изнасиловании и убийство девушек, один раз по подозрению в краже. Отпускали. Я дал запрос Диме поднять подробности всех случаев его задержания.
Саша оживленно спросила, подняв брови:
– Слушай, если наш мститель знал, кому именно мстить, то мы можем совсем скоро его найти. И это объясняет, почему убийца постарался избавиться от документов. В том хостеле не было регистрации по паспорту.
Внезапно она поняла, что выпалила это искренне. Ей становилось интересно это расследование.
– Да, вероятно, скоро мы вычислим преступника, – отозвался Кристиан безразлично. – Пока что поедем на тот адрес, который указан у Артура адресом прописки. Придется контактировать с ненадежными элементами, – и пояснил на взгляд Саши: – с людьми. Ты ездишь со мной, но не вмешиваешься. Просто смотришь, как я допрашиваю, делаешь заметки, ясно?
– Это я могу. А когда уже закончится твой экзамен?
«И что, чёрт возьми, будет потом? Когда ты дашь мне возможность поболтать с Верой наедине?»
– Сначала поймаем убийцу. Потом мы вернёмся к проблеме, которая раздражает меня уже год. Потом я займусь перепиской твоей жизни. Нужно менять тебе имя и дать тебе новое существование. Тогда ты будешь готова к работе со мной.
«Хорошенький план. Давно его проработал. Давно, чётко и быстро. Распорядился моей жизнью, как компьютерной программой, переписав её. Мразь! Ненавижу!»
Вслух она произнесла:
– И работа эта предполагает мою круглосуточную занятость, полагаю?
– Придётся многому тебя учить, многое исправить, а время летит быстро. Так что вряд ли я позволю тебе личную жизнь или отпуск. Семья бы не позволила тебе работать. Она – твоё слабое место. А у тебя не может быть слабых мест, если ты будешь моим инструментом.
У него была манера говорить с людьми словно бы между прочим, по большей части игнорируя сам факт их присутствия. Это взбесило Сашу, и она слабо, издевательски улыбнулась, голос её звучал вкрадчиво:
– И что мешает мне втереться к тебе в доверие, а потом просто кому-нибудь рассказать в подробностях, что ты…
Кристиан повернулся к ней, чуть приподняв бровь, Саша была вынуждена вжаться в стену.
– Что я, например, режу девушек на лоскуты. Или что я питаюсь мясом одиноких старушек, – он неторопливо подошел к ней вплотную, так что Саша была вынуждена ощущать это приближение физически, как надвигающуюся на неё каменную плиту. – И даже… предъявить доказательства, – его взгляд медленно скользнул от её ключиц к подбородку, губам и глазам, – Александра, – он улыбнулся ядовито-снисходительно, – если ты думаешь использовать Веру или любого другого моего знакомого против меня, то таким образом убьёшь этого человека. И себе навредишь. Ты разозлишь меня, заставишь меня потерять время. Я… очень не люблю его терять. У тебя нет ни одного рычага давления на меня. И не будет. Со временем ты станешь тем, кем я хочу тебя видеть, хочешь ты того или нет. Со временем ты уже не захочешь мстить мне.
Саша заставила себя безразлично посмотреть в пол:
– С тобой уже пытались так разобраться, верно?
– Конечно. Один из моих помощников.
– И что с ним стало?
– Пришлось от него избавиться.
– Ты убил его?
– Я уничтожил всю его документальную жизнь и увёз жить в другое место, сказав, что если он вернётся или попытается под меня копать, то его дочь умрёт. Ты показываешь лучшие результаты в короткий срок. Вероятно, придётся тебя убить, если ты подведёшь меня. Но это же хорошо. Ты ведь и так собиралась покончить с собой, верно?
В Москве немало жутких мест, хотя всё же меньше, чем в неустроенных кварталах и улицах Нью-Йорка или Гонконга. Оба этих города мне нравятся больше, чем столица моей родины – они откровенные. Москва – лицемерка. Даже самые неустроенные её улицы пытаются выглядеть прилично или по крайней мере, скучно и убого. Именно на одной из таких улиц проживал Артур Асламбеков.
