Он хмыкает, пальцы замирают на второй пуговице, и он опускает руки, оставляя обнажённой свою грудную клетку.
Поднимаю взгляд на его лицо. Чувствую, как полыхают мои щёки.
— Я хочу погулять с тобой этим вечером, — вновь проникновенно говорит Игнат. — Просто прогулка по пляжу или в парке аттракционов. Что ты об этом скажешь?
— Нет, — сразу выдыхаю я.
— Нет? — переспрашивает он, потом закусывает нижнюю губу, приклеивая мой взгляд к этому действию. — Почему? Ты не хочешь?
— Меня ждёт Виктор Иванович. Наверняка у него есть для меня поручения.
— Хорошо, — вдруг произносит Игнат смиренно. — Давай так! Я отвезу тебя, а через час буду ждать на пляже.
— Пляж большой, — для чего-то говорю я.
Я же не собираюсь идти?! Не собираюсь…
— Ориентиром будет колесо обозрения. Знаешь, где это?
— Да, — выдыхаю я. — Но…
— Нет, — приблизившись, прижимает палец к моим губам. — Давай без «но». Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение.
Я задыхаюсь от его близости. Тело вновь цепенеет. А Игнат просто отходит в сторону, быстро застёгивает оставшиеся пуговицы, берёт с кровати телефон и кивает на дверь.
— Пойдём, как я и предполагал, моей сестры не оказалось дома, — говорит с ухмылкой. — Здесь только мы, — словно подчёркивает наше уединение.
Боже…
На онемевших ногах практически выбегаю из его спальни. Игнат неторопливо идёт за мной, и я чувствую его взгляд на своём затылке. Наверное, так преследует свою жертву хищник. Выматывает её до тех пор, пока она уже не может сопротивляться. А я пока ещё могу…
— Ты подслушала мой разговор по телефону, — говорит Игнат, когда уже сидим в машине.
— Я не хотела, — начинаю оправдываться, но он меня перебивает.
— Друзья звали нас погулять, — он не уточняет, с кем именно из друзей говорил. — А я сказал, что хочу побыть с тобой наедине.
— Потому что я тебе не доверяю, — напоминаю ему то, что слышала.
— А я не прав? — бросает на меня короткий взгляд, а потом вновь сосредотачивается на дороге.
Пожимаю плечами.
— Я, в общем-то, мало кому доверяю.
— И правильно делаешь, — к моему удивлению соглашается Игнат. А потом тихо смеётся и добавляет: — Я, вообще-то, тоже тебе не доверяю, незолушка.
— Что? — восклицаю возмущённо.
— Я — богатый парень, — продолжает смеяться. — Вдруг тебя интересуют мои деньги?
Фыркнув, закатываю глаза, а потом легонько стукаю парня по плечу. Он быстро перехватывает мою руку и подносит к своим губам. Невесомо целует, но даже от этого я вновь начинаю задыхаться. Внизу живота всё сжимается от желания почувствовать его губы не только на тыльной стороне ладони.
Игнат отпускает мою руку. Через полминуты паркуется возле дома Виктора Ивановича, но не глушит мотор. Бросив взгляд на часы на приборной панели, поворачивает голову в мою сторону.
— Если ты не придёшь через час на пляж, я больше никогда тебя не побеспокою, — говорит спокойно.
Замолкает, а я часто киваю и хватаюсь за сумку, чтобы поскорее выйти.
— Но если придёшь… — он подаётся вперёд и коротко прикасается губами к моим губам.
Приятный запах его парфюма забирается в нос, сердце начинает стучать как сумасшедшее. Он не углубляет поцелуй, просто проводит нижней губой по моим губам и продолжает проникновенным шёпотом:
— Если придёшь, будь готова к тому, что я сделаю с тобой всё, что захочу. И тебе понравится то, что я сделаю.
Его рука тянется к двери, и он её открывает.
— Подумай хорошенько, Лиз. Только не принимай решения, пока так возбуждена.
Боже…
Выскакиваю из машины и даже не говорю ему слов прощанья. Подбегаю к калитке, ввожу код и сразу скрываюсь во дворе. Только потом перевожу дыхание и тру губы. Они саднят от желания получить больше…
Глава 12Три года назад
Лиза
Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я смогла взять себя в руки. Бросить на пол приросшую к руке сумку, скинуть обувь и переодеться в домашнюю одежду — шорты и обычную майку. Я это сделала специально, чтобы точно не дать себе возможности выйти из дома. Я бы дверь запереть попросила Виктора Ивановича. На огромный замок. А ключ спрятать. Но это был уже перебор.
Всё моё существо рвалось на пляж к колесу обозрения. Словно все эти годы я просто спала, а Игнат разбудил меня и предложил показать новые грани жизни, которые прежде не видела. Я хотела их увидеть… Но в то же время внутренний голос вопил о том, что ничем хорошим это всё не закончится. Мы разные настолько, что не передать словами. Но Игнат прав, между нами есть кое-что общее. Взаимное, почти осязаемое, липкое, тягучее притяжение. И его так просто из головы не выкинешь. Не после того, как он целовал меня.
— Виктор Иванович, Ваш чай, — уже по привычке боднув дверь бедром, прохожу в комнату и пристраиваю поднос на столик.
— Много уроков? — интересуется мужчина, подкравшись сзади так тихо, что я вздрагиваю.
— Нет, то есть, да, — растерянно оборачиваюсь. — Мне пришлось задержаться сегодня. Я только что пришла.
Не знаю, почему не говорю ему правду и не рассказываю об Игнате Соколове. Вероятно, внутренне открещиваюсь от нового знакомого, потому что он обещал оставить меня в покое. И мне больно от этой мысли.
— Я слышал, как ты пришла, — Виктор Иванович кивает, но выглядит так, словно глубоко задумался.
Он подхватывает заварочный чайник и наполняет чашку. Я прохожу к банкетке возле кровати и, не зная чем занять голову, устало на неё опускаюсь. Во всём теле какая-то пульсация, словно оно требует встать, переодеться и бежать на пляж сломя голову. А дальше… А дальше будь что будет. Однако я пригвождаю себя к месту и во все глаза смотрю на хозяина дома.
Виктор Иванович неторопливо помешивает чай. Делает несколько глотков, а потом подходит и садится рядом.
— Кто твой новый знакомый, Лиз? — его тяжёлый взгляд сосредотачивается на моём лице.
— Знакомый? — переспрашиваю, делая вид, что не понимаю, о чём идёт речь.
— Да, — он коротко кивает на окно, — я видел, что он подвёз тебя. Вы вместе учитесь? Ему можно доверять? — начинает сыпать вопросами, от которых чувствую себя, как на допросе.
Вот поэтому я не хочу говорить ему правду. Потому что не разделяю паранойю старика, который из дома-то практически никогда не выходит. У него просто огромное состояние, но оно не принесло ему счастья. Лишь только проблемы и, вероятно, шизофрению. Иногда я не хочу здесь находиться. Не хочу быть наследницей его богатств, потому что и так довольна собственной жизнью. Но уйти тоже не могу, потому что я единственная, кто есть у этого старика…
