Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
Но пока по отношению к словам, до которых реклэйминг не добрался (а таких – подавляющее большинство) действует единственное корректное правило: то, что позволяют себе говорить люди сами про себя, не может быть использовано для называния их третьими лицами. Даже если сам человек не против. Даже если мы ласково.
Глава 10. Эвфемизмы
Некоторые выражения в языке появляются в целях политкорректности, но из-за своей неточности, расплывчатости, а иногда и неграмотности устаревают или становятся ненужными и неясными эвфемизмами. Люди настолько боятся рака, что говорят «у него онкология», считая, что это звучит мягче. Но онкология – область медицины, занимающаяся изучением рака, а не диагноз. Поэтому фраза «у него онкология» звучит так же неграмотно, как сказать «у него офтальмология» про человека с плохим зрением или «у нее стоматология» про человека, у которого заболел зуб.
Сюда же относится словосочетание «лицо кавказской национальности». Придуманное в свое время, чтобы обобщенно и корректно называть людей из республик Северного Кавказа и Закавказья, оно по своей сути бессмысленно, потому что никакой «кавказской национальности» не существует. В свое время в СССР было выражение «лицо еврейской национальности», которое было изобретено, чтобы смягчить слово «еврей», имевшее негативную окраску из-за антисемитизма, – но и оно отмерло. Что касается национальности, лучше просто называть ее, если вы ее знаете и если это вообще уместно.
Эвфемизмов в русском языке существует великое множество, и хотя они изначально призваны смягчать неудобные и жесткие слова, часто только вредят языку и мешают ясности. «Солнечные дети» вместо «дети с синдромом Дауна» звучит неясно и отдает позитивной дискриминацией. Говоря так, мы как бы отказываем ребенку с синдромом Дауна в его человеческой составляющей – он не может быть капризным, недовольным, грустным, никаким другим – только «солнечным». Не говоря про то, что это просто непонятно, и для того, кто не знаком с этим эпитетом, ничего не говорит о диагнозе. То же самое относится к «хрупким людям» (с диагнозом «несовершенный остеогенез»), «детям-бабочкам» (дети с буллёзным эпидермолизом) или «детям-ангелам» (дети с ДЦП). Все эти название не дают никакого понимания, о чем речь. Почему вдруг ангелы – они уже умерли? Или эти дети изначально внеземного происхождения? Сюда же можно отнести выражение «особый ребенок» (в отношении ребенка с физической или ментальной инвалидностью). Для любого родителя его ребенок особый – здоровый или больной, и само это прилагательное не говорит ни о чем. Стигматизация людей с инвалидностью – плохо, но сакрализация их – не лучше.
«У нее были женские проблемы» (вместо указания – если уместно – болезни), «эти дни» (вместо «месячные»), «жить половой жизнью» (вместо «заниматься сексом»), «мужское достоинство» (вместо «пенис»), «ушел» (вместо «умер») – эти и им подобные фразы звучат или неясно, или неправильно. Корректная лексика – не про завуалирование и благозвучие, а, наоборот, про ясность, конкретику и отделение личности от того, что с этой личностью произошло или происходит.
Глава 11. Гендер и лексика
Тема гендера в языке – одна из самых сложных. Она связана, с одной стороны, с проблемой социальной видимости женского гендера – отсюда новая волна феминитивов (об этом в следующей главе), с другой – с разнообразной гендерной идентичностью людей. Гендер, или социальный пол – это система социальных ожиданий от человека в зависимости от пола. А гендерная идентичность – внутреннее ощущение принадлежности к тому или иному гендеру. Гендер и гендерная идентичность могут не совпадать, отсюда трансгендерность и трансгендерные люди, а также небинарные (не признающие бинарную гендерную систему), агендерные (не считающие себя ни женщинами, ни мужчинами), гендер-флюидные (чувствующие себя то женщиной, то мужчиной) и гендерно-неконформные (также не признающие бинарную гендерную систему) люди.
Традиционно так сложилось, что общество функционирует в рамках бинарной гендерной системы, то есть с четким делением на две противоположные категории: мужчины и женщины. Один из ключевых принципов бинарной гендерной системы – социальный запрет на пересечение границ категорий или смешение гендерных ролей, а также запрет на формы гендерного выражения, не совпадающие с традиционно мужскими или женскими. Небинарный человек – это тот, кто не определяет себя в бинарных категориях мужчина/женщина. В языке это отражается так: такой человек использует по отношению к себе родовые окончания среднего рода («я пришло», «я подумало», «я решило») и местоимение «оно» – так делает, например, агендерная активистка Серое-Фиолетовое. Или окончания множественного числа («пришли», «подумали», «решили») и местоимение «они». Первое встречается реже, так как средний род в русском языке относится к неодушевленным предметам и звучит по отношению к человеку часто уничижительно.
Некоторые небинарные люди, имея женское имя, говорят о себе в мужском роде – и наоборот. Так, например, дочь актера Михаила Ефремова Анна-Мария – небинарный человек и говорит о себе в мужском роде, но при этом написать или сказать про Анну-Марию «сын» нельзя. Правда, дочь Ефремова говорит, что не против, когда журналисты называют ее в женском роде для простоты. В любом случае, говоря про небинарных или гендерно неконформных людей лучше применять те грамматические формы, которые они сами по отношению к себе используют.
«В последнее время, особенно это заметно среди молодежи, дискурс смещается от вопросов сексуальной ориентации в сторону гендерной идентичности, – рассказывает Юлия Малыгина, директорка организации “Ресурс ЛГБТКИА Москва”. – Людям становится важнее вопрос “кто я?”, чем вопрос “кто меня привлекает?” Казалось бы, какая разница? Вот пример: пара лесбиянок, в которой одна из женщин начала понимать, что она небинарный человек, то есть не определяет себя ни как мужчина, ни как женщина. У пары все хорошо, и теперь вопрос: какова сексуальная ориентация второй женщины? Получается, она уже не лесбиянка – тогда кто она? Люди поняли, что не обязательно умещать себя в рамки бинарной системы и тем более соответствовать гендерным стереотипам. Все это неминуемо будет отражаться в языке».
Так как гендерных идентичностей с каждым днем становится все больше (бигендерные, агендерные и гендер-флюидные люди, пансексуалы и прочее и прочее), а прибавление букв к аббревиатуре все больше ее утяжеляет (ЛГБТК, ЛГБТКИА, ЛГБТКИАПП+ – лесбиянки, геи, бисексуалы, трансгендерные люди, квиры, интерсексуалы, асексуалы, пансексуалы и все остальные), в английском все это просто заменяется словом queer – о нем мы уже писали, когда говорили про реклэйминг.
В русском слово «квир» тоже используется, но в более узком смысле и среди посвященной аудитории. Квир-люди – это гендерно неконформные люди, а не все ЛГБТ-сообщество. Есть устоявшиеся словосочетания, вроде «квир-исследования» или «гендерквир». Будучи заимствованным, как и слово «гей», оно не имело и не имеет некорректного оттенка, что весьма удобно.
Отдельный блок языковых сложностей возникает, когда речь заходит о трансгендерных людях – и множество медийных скандалов последних лет это подтверждает. Трансгендерные люди – одни из самых уязвимых в обществе. Они либо невидимы вовсе (потому что по внешности человека не всегда понятно, трансгендерный ли он, и потому что далеко не каждый трансчеловек хочет это публично афишировать), либо окружены огромным количеством предрассудков. Это очень сильно отражается в языке. Языковых проблем тут несколько.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
