— Бо-ре-е-ей! Какие люди — и средь бела дня! К ним подбежал один из официантов, энергично
сдавил руку Борея своими пальцами, одновременно хлопнув его по спине другой рукой.
— Привет, Джимми. Да я тут просто… этой молодой леди Квартал показываю, — ответил Бобо. — Она пожелала посмотреть самый переоцененный ресторан в нашем городе… вот я ее и привел.
— Сейчас так Питу и передам, — пробурчал Джимми, провожая их к столику у окна. — Вы пока присядьте, а я ему скажу, что ты пришел.
— Погоди-ка, старина, — поманил Бобо официанта, — окажи мне сначала одну маленькую услугу, а? Позвони Мишель — ну, туда, напротив, и скажи, чтобы пару, которая только что пришла, обслужили по особой программе. Их ни с кем не перепутаешь — у дамы волосы ярко-зеленые. И не забудь предупредить, чтобы Мишель убрала из их меню объяснительный листок.
Джимми, ухмыльнувшись, исчез.
— Насколько я понимаю, вас тут знают, — заметила Лиз.
— Да так, захаживаю иногда, — пожал плечами Бобо. — Я уже говорил, в Квартале почти все всех знают.
— А что это за фортель с «особой программой» для Ллойда и Фионны?
— Разве вы не хотите, чтобы они хорошо пообедали? — На лице Бобо изобразилась ангельская невинность.
— Не увиливайте, Бобо, — строго произнесла Лиз. — Мы с вами — одна команда, не забыли?
— Ну, я, кажется, говорил, что «Счастливчик Чэн» — необычное местечко. Так вот, необычен он тем, что там китайская кухня скрещена с креольской.
— Простите, а попонятнее нельзя? Для чего служит объяснительный листок?
— Ну, тут дело в обслуге. Вы на них хоть глазком успели взглянуть?
— Вот именно, что «глазком». Мне показалось, что это все симпатичные молодые женщины.
— Верно сказано. «Показалось».
Лиз сдвинула брови… и тут же ее лицо расплылось в озорной улыбке:
— Вы намекаете, что…
Бобо кивнул:
— Да, с виду это нормальные официантки. А на деле — лучшие в своем роде трансвеститы Квартала. Вот выйдет штука, если ваш друг Ллойд назначит какой-нибудь из этих девушек свидание после смены. Просто кино!
Пока они дружно хохотали, из внутренних дверей появился брюнет в накрахмаленном поварском фартуке.
— Э-ге-гей, Бор! Где пропадал?
— Пит, бродяга, сколько еще тебе говорить, что под наш акцент тебе подделываться бесполезно? Не срамись лучше, а? — И Бобо представил повару Лиз, которую все еще разбирал смех.
— Ну, чем вас накормить, ребята?
— Вообще-то мы еще не видели меню, — произнесла Лиз.
— Тихо, — прикрикнул на нее Бобо. — Просто скажите Питу, чего вашей душеньке угодно, и если он не сможет сварганить этого блюда в своей уютной кухоньке, то просто закажет его где-нибудь навынос.
Внезапно все тревоги этого утра оставили Лиз, и она осознала, что голодна как волк.
— А знаете ли, — проговорила она, — мне очень хотелось бы попробовать какие-нибудь острые креольские блюда, о которых мне все уши прожужжали.
— Дорогая моя, ради вас — моментально, — обворожительно улыбнулся ей Пит. — Как вам понравится гамбо?
— Мне тоже порцию сделайте, — заявил Бобо. — И чтоб моя доля была не просто острая, а жгуче-жгуче острая.
— И моя! — воскликнула Лиз. — Жгуче-жгуче!
— Вы хорошо подумали? — спросил Бобо, когда повар исчез в своих владениях. — Я думал, у вас в Англии больше пресное любят.
— Не верьте молве, — усмехнулась Лиз. — А об «английском радже» вы, случайно, не слыхали? Кто, по-вашему, изобрел карри «Виндалу»? Мы! Теперь в Лондоне индийских ресторанов больше, чем заведений с континентальной кухней. А самый последний писк — тайские блюда. Остренькое мы просто обожаем.
— Тогда молчу, мэм.
И действительно, когда подали еду, Лиз объявила ее восхитительной и съела все до последней ложки, хотя втайне была несколько разочарована. Специй оказалось маловато — ее даже пот не прошиб. Однако Лиз постеснялась расстроить повара, который нервно стоял у них за спиной в течение всего обеда. И Пит, и Бобо рассматривали английскую гостью так, словно с секунды на секунду ожидали, что она самовозгорится, а увидев, что она невозмутимо уплетает гамбо за обе щеки, несколько даже приуныли. Из тактичности Элизабет начала обмахиваться ладонью.
— О Боже мой, — выдохнула она, подражая одной из своих стареньких тетушек. При взгляде на эту тетушку оба американца страшно бы изумились, узнав, что эта почтенная дама прожила всю жизнь в Индии с мужем-офицером, а домой вернулась с пачкой рецептов карри и полным сундуком перца.
Обман подействовал: спутники Лиз успокоились, а та, усмехнувшись про себя, доела обед.
На обратном пути в отель она поймала себя на том, что великолепно здесь себя чувствует. После шутки, сыгранной над Ллойдом, и веселого обеда Лиз овладело чувство сытости и покоя. И даже зной уже не так донимал. Она поделилась своими наблюдениями с Бобо. Тот расплылся в своей дивной улыбке.
— Новый Орлеан есть Новый Орлеан. Думаете, зря его «Большим Спокойным» прозвали? — проговорил он, распахивая перед ней двери отеля. — А еще толкуют, будто Забота про наш город запамятовала. Надо только в ритм войти — и тогда плыви себе по течению и верь: «что ни случается, все только к лучшему».
— Кстати, — начала Лиз озираться по сторонам, — Ллойд ведь сказал, что они нас будут ждать здесь после обеда?
Бобо пожал плечами:
— Ну, в наших краях «после обеда» — слово очень неопределенное. Погодите секундочку — я спрошу портье, не просили ли они чего передать.
Хотя Лиз только что пообедала, в ожидании Бобо она принялась праздно изучать меню гостиничного ресторана: пространное и приятно разнообразное. Да, Бобо прав. Здесь еда — одно из основных занятий человека, и чем лучше входишь в ритм…
— Прошу прощения, мэм, но у нас проблемы, — воскликнул Бобо, материализуясь перед ней. — Надо немедленно ехать в «Супердоум».
И, не успела Элизабет опомниться, как они уже сидели в такси.
— В чем дело? — спросила она. — Почему они нас вызывают?
— Ну, нам они записку оставить поленились, — мрачно пробурчал Бобо, — зато портье вспомнил, что велели передать Ллойду и Фионне. По-видимому, один из костюмов Фионны загорелся. И на сей раз — на сцене, на глазах музыкантов и половины техников.
Глава 8
Бобо с Лиз ввинтились в толпу людей у служебного входа «Супердоума» — и обнаружили, что перед дверьми пожарные установили ограждение. Три ярко-красные машины, вокруг которых змеились мили и мили размотанных шлангов, устало мерцали мигалками в палящих лучах новоорлеанского солнца. Столько же белых фургонов с параболическими антеннами свидетельствовали: пресса уже здесь. Полицейский приказывал журналистам отойти в сторону и обождать, но по всему было ясно: вскоре кордон будет прорван.
