Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
— Давай пошевеливайся, у нас мало времени! — приказал Федор.
— Момент! — Настя завертелась как юла.
Собрав со стола несколько чашек и сковородку, она их куда-то унесла. Остальное содержимое смела в старую скатерть, добавив туда разбросанные по комнате бумажки, окурки и прочий мусор, завязала ее узлом и снова вышла, вернулась уже с веником, ведром воды и тряпками. Настя подмела, вытерла пыль, очистила стол, свернула свою постель и быстро вымыла пол. В общем, минут через двадцать эта комната стала вполне жилой, если не обращать внимания на убогую обстановку.
Настя принесла жареную картошку: сковородка была чистой, а от картошки исходил съедобный и вкусный запах.
— Молодец! — похвалил Федор. — Шустрая!
— Ну так!
Федор достал продукты.
— Нож! — велел он.
— Ща! — Настя метнулась в другую комнату и вернулась с ножом, тарелками, чашками и ложками. — Дай я! — оттеснив Федора, женщина принялась нарезать сыр, хлеб и колбасу. Делала она это ловко и быстро. Нарезанное сложила в тарелки и сервировала стол разномастной посудой. — Картоху сами возьмете? — спросила она.
— Да, спасибо! — отозвалась я. Мне понравилась ее расторопность.
Мы сели за стол, Федор достал водку.
— Пить будешь? — спросил он Настю.
Ее ответ поверг нас в шок:
— Я не пью, — сообщила она.
— Да ладно! В доме такой смрад стоит — кто тебе поверит?!
— Так это батя бухает беспробудно, вон и вчера гульбанил. Сами видели, что творилось.
— Настя, кому ты заливаешь? Ты свое лицо в зеркале видела?
— Так это аллергия на птиц.
Федор расхохотался.
— Мать ну ты совсем! Лучше ничего не придумала? Скажи еще, на кузнечиков!
— Я не вру. Я на «птичке» работала, то есть на птицефабрике. Четыре дня назад уволилась, потому что уже совсем житья от ее запаха не стало. Глаза слезятся, с носа течет, в горле першит. Как теперь с батей жить будем — не представляю! Там хоть и маленькая зарплата была, но иногда курами снабжали. Я, правда, их не то что есть — видеть не могу! А бате — за счастье.
Кажется, Федор поверил.
— Почему лекарство не купишь?
— Лекарство денег стоит! Я теперь так шиковать не могу. Ничего, через неделю само пройдет. Вы к нам зачем пожаловали? — проявила Настя любопытство.
— По делу.
— Помогем, чем смогем, — улыбнулась она.
— Соседей своих помнишь?
— Которых? — уточнила Настя.
— Костровых.
— А то!
— Давай, поешь и расскажи, что знаешь!
— Угу, — она уже уплетала за обе щеки.
Я взяла кусочек колбаски и хлеб. Федор, не стесняясь, положил себе картошки.
— Вкусно, — сказал он, — попробуй, Алиса!
— Вилки нет, — заметила я.
— Вилок у меня отродясь не было, пардон! — с насмешкой сказала Настя.
— Ладно, — согласилась я и взяла ложкой немного картошки с тарелки Федора. — У-у, правда вкусно! — искренне похвалила я и положила себе побольше из сковородки. Это примирило меня с Настей.
— Алиса, какое красивое имя, — мечтательно произнесла она.
— Анастасия — тоже замечательное, — ответила я комплиментом.
— А толку-то?!
— Ладно, Настя, расскажи о Костровых, — перебил нас Федор.
— Да что тут расскажешь?! Не повезло им. Родаки сгорели, а детей в детдом забрали.
— Что ты о них можешь рассказать? Особенно о Кэт, то есть Екатерине Костровой.
— Катька хорошая была девчонка. Она иногда меня от моих предков прятала. Мои часто ругались до мордобоя. Я маленькая была, боялась. Она меня к себе брала. Только у них дома тоже не сладко было. Мамаша ее совсем спилась, тряслась вся. Муж ейный бил ее, синяки никогда у ней не сходили. Подлый он был, гад! Катька Машку, сестру свою, любила до умопомрачения. Где что вкусное урвет или одежонку какую хорошую — все Машке несла.
— Сколько вам лет было, когда их в детский дом забрали? — спросил Федор.
— Так, щас посчитаю. Мне — шесть, Катька где-то на восемь лет старше, значит, ей около четырнадцати, а Машке, стало быть, четыре — хорошо помню, что она ровно на десять лет младше Катьки была.
— Значит, тебе сейчас двадцать шесть? — не сдержалась я.
— Да! А что?
Я тактично промолчала.
— Почему ты говоришь, что отец Катерины был подлый?
— Он все время щипался исподтишка. Даже меня щипал, а Катьке так совсем проходу не давал.
— Как это? — спросила я.
— Ну, преградит ей дорогу и говорит: иди сюда, моя девочка, посмотри на папу! Возьмет за подбородок и заставляет смотреть ему в глаза. Потом шлепнет по попе или ущипнет. Говорит: позже поговорим!
— Ничего себе! Ты сейчас уже взрослая. Как думаешь, что бы это значило? — спросил Федор.
— Думаю, приставал он к ней, — высказалась Настя.
— Отец?! — возмутилась я.
— Так он ей и не отец был, а отчим. Опарыш вонючий! Я не помню, как они раньше жили до него. Но, сдается мне, он мать Катькину окончательно споил. Она такая страшная была, вы бы видели!
— А как же органы опеки, участковый? — не унималась я.
— Ой, не смешите меня! Весь поселок так живет. С кого начинать?
— Мы заметили, что многие пьют, — высказалась я.
— Что еще делать?
— Может, работать? — предложила я. Я себя без работы вообще не представляла.
— Где? Мужики на бетонке работают. Но она тоже не резиновая. Кто в Москве подрабатывает, но там наших не очень-то жалуют. Рылом не вышли. Тетки — все на птицефабрике. Я тоже там почти десять лет проработала. Знаете, какая там зарплата?
Мы мотнули головами.
— Хм, аж восемь тысяч рублей! — развеселилась Настя. — Мне этих денег хватало, чтобы за свет заплатить, газовый баллон да мешок картошки купить, еще кое-какие продукты и в секонд-хенде прибарахлиться. Но теперь я и там не могу работать. Вот скоро картошка кончится, тогда хоть по миру иди или помирай. Батю жалко, он без меня совсем пропадет. Уж шибко пьющий.
— Так может, подучиться где, профессию какую получить? — предположила я, рискуя навлечь на себя гнев хозяйки.
Она не рассердилась, а посмотрела на меня с сожалением.
— Кто бы отказался?! А денег где взять? Чтобы в Москву ездить, начальный капитал нужен, — пошутила она и улыбнулась. Неожиданно у Насти оказалась очень приятная улыбка, ровные зубы, а опухшие глаза лукаво заискрились.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
