Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
И, чтобы показать, что не шутит, он встал в дверном проеме, раскинув длинные руки, как гигантский палочник-мутант.
Райли окружали три большие кипы вещей. В одной было то, что, по его мнению, можно легко продать, в другой – вещи на выброс, а в третьей – вещи, которые можно оставить.
Сегодня Райли прибыл около десяти часов утра, зная, что Джулиан пойдет на прогулку. Джулиан значительно замедлял весь процесс. Нависая над Райли, словно ястреб, он бросался вниз, вытаскивая из груды вещей на выброс разбитую вазу с возгласом:
– Ее подарил мне Чарли после выставки тысяча девятьсот семьдесят пятого на Нью-Бонд-стрит. Распродали все за два дня! Знаешь, приезжала принцесса Маргарет. По-моему, она на меня тогда запала. – Драматический взгляд в пространство. – Мэри она нисколько не нравилась. Ни капельки. Если не ошибаюсь, в вазе были розовые пионы. Не могу ее выбросить, Райли. Нет, нет и нет! Этот номер не пройдет.
Утром Райли успел сделать многое за тот час, пока не было Джулиана. Как только Джулиан вернулся, они принялись за долгие и мучительные переговоры, перемежающиеся необыкновенно колоритными и подчас похабными байками Джулиана из шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых.
Джулиан брал из стопки один из альбомов с виниловыми пластинками, стирал с них пыль и ставил пластинку на старый проигрыватель, развлекая Райли историями о том, как тусовался с Сидом Вишесом и Нэнси или кого соблазнил под саундтрек «Heart of Glass» группы Blondie. Райли не знал, верить ему или нет. Казалось, Джулиан побывал на всех важных светских раутах новейшей истории, начиная с обедов с Кристин Килер и Мэнди Райс-Дэвис и кончая вечеринкой, на которой Мик Джаггер и Марианна Фейтфулл были арестованы за хранение марихуаны.
Вчера Джулиан познакомил Райли с группами Sex Pistols, Talking Heads и Frankie Goes to Hollywood. Сидя на берегу в Перте и представляя себе поездку в Лондон, Райли не думал, что станет в свободное время играть на «воздушной гитаре», пока некий старикан горланит в пустую пивную бутылку, имитирующую микрофон, песню «Anarchy in the UK». Когда песня, если можно было так ее назвать, подошла к концу, он с некоторой тревогой осознал, что на глазах Джулиана выступили слезы.
– Вы в порядке, Джулиан? – спросил Райли.
– В порядке, – ответил тот, помахав рукой перед своим лицом, как издыхающий мотылек крыльями. – Просто, когда я слушаю эти песни, так живо все вспоминается. Я снова в окружении всех тех необыкновенных людей, моих друзей, в то невероятное время. Потом, когда дорожка кончается, до меня доходит, что я просто старик, у которого осталась лишь пыльная игла, скачущая вверх-вниз по гладкому винилу, да целая куча сожалений.
Райли не знал, что на это ответить.
Поездка в Лондон оказалась самой лучшей из всех, но в то же время и самой плохой. Несмотря на жуткий холод, город ему нравился. Он приобрел нескольких замечательных друзей. Единственной проблемой была Моника. Чем больше времени проводил с ней Райли, тем больше ею восхищался. Ему нравились ее решительность, вздорность и агрессивный интеллект. Ему понравилось то, как она познакомилась с Джулианом и непринужденно вовлекла его в свой круг, заставив почувствовать себя нужным и полезным, а не вызывающим жалость. Райли нравилась ее увлеченность своим кафе и клиентами. Находясь рядом с Моникой, он чувствовал себя более смелым, энергичным и безрассудным.
Однако Райли было неловко оттого, что их отношения основаны на лжи. Или, по крайней мере, недоговоренности. И чем дольше это продолжалось, тем сложнее становилось высказаться начистоту. Как она отреагирует, когда узнает, что бывший кокаинист решил проявить к ней сочувствие? Она разозлится. Или почувствует себя опустошенной. Или униженной. Или и то, и другое, и третье.
Райли постоянно пытался забыть о тетради, но ему не давало покоя то, что он прочел. Обычно он расслаблялся, получая удовольствие от общения с потенциальной любовницей, плыл по течению, не заботясь, куда его занесет. Но в случае с Моникой он вполне сознавал то, что она написала в тетради. Он понимал, что она хочет долговременных отношений, замужества, детей, работу, а он просто искал развлечений на пути через Европу. Разве нет?
Даже в тот прелестный вечер, который Райли провел у нее дома, над ними витал дух Хазарда. Вспомнив предположение Хазарда о том, что Моника расставляет книги в шкафу в алфавитном порядке, он не удержался и проверил. Оказалось, она не расставляет книги по алфавиту, а использует цветовые коды. Это приятнее на вид, сказала она.
Суть состояла в том, что у него было слишком много информации, а у Моники – недостаточно, и это все усложняло. Райли не мог даже понять, в какой степени его чувства к Монике были искренними, а в какой – результатом сводничества со стороны Хазарда. Будь он предоставлен самому себе, меньше бы она ему нравилась? Или, может быть, больше? По всей вероятности, они никогда бы не встретились.
Пока Райли не наткнулся на «Правдивую историю», он во всем был самим собой. Теперь он стал притворщиком.
Единственным правильным решением для него было не ввязываться в это дальше. В таком случае, когда он уедет через какое-то время, Монике будет не так обидно, и, что особенно важно, она никогда не узнает, с чего все началось. Это означает – больше никаких поцелуев. И хотя карусель уже завертелась, но – определенно, категорически – никакого секса. Райли обычно легкомысленно относился к сексу, но догадывался, что Моника не такая.
Хазард
Хазард чувствовал себя застрявшим в Дне сурка. Каждый день сияло солнце. Каждый день он следовал одному и тому же распорядку: медитация с Нилом, прогулка по пляжу, плавание, чтение в гамаке, ланч, сиеста, плавание, обед, постель. Он понимал, что это не жизнь, а мечта. Он словно находился на экранной заставке, освещающей тысячи офисов. Ему следовало быть страшно благодарным. Но ему было скучно. Все жутко надоело. Надоело до одури. До смерти.
Хазарду вдруг пришло в голову, что он понятия не имеет, какой сегодня день недели. Вся его прежняя жизнь была подчинена тирании календаря: сосущее чувство при наступлении воскресного вечера, тяжкое пробуждение в понедельник утром, гнетущая неопределенность среды и эйфория вечера пятницы. Но сейчас он ничего не понимал, находясь в растерянности.
Каждый день с острова уезжал по крайней мере один человек и приезжало обычно несколько, так что появлялись новые люди, с которыми можно было познакомиться. Но постепенно все разговоры с ними сводились к одному. Откуда ты приехал? Куда поедешь потом? Чем занимаешься дома? Эти мимолетные знакомства, постоянные начала без продолжения и удовлетворительного завершения были весьма утомительны.
Еще несколько недель, говорил себе Хазард, и я соберусь с силами, чтобы сдвинуться с места, воспротивиться искушению и уехать домой.
Хазард все чаще и чаще думал о доме. Как ни странно, он не думал о родных и друзьях – эти воспоминания несли в себе чересчур много сожалений. Он знал все о том, как искупить свою вину. Однажды вечером, примерно год назад, ему позвонила девушка Венди. Она сказала, что проходит уровни. На время их разговор зашел в тупик, поскольку Хазард решил, что она имеет в виду занятия физкультурой. Венди объяснила, что девятый уровень программы Общества анонимных алкоголиков, рассчитанной на двенадцать уровней, предполагает искупление вины, поэтому она звонит, чтобы извиниться за то, что несколько лет тому назад изменяла ему. Она не сказала ему тогда, что была замужем. Хазард пришел в некоторое замешательство, поскольку для того, чтобы вспомнить ее, ему пришлось долго просматривать старые фотки на своем айфоне. Но сейчас он вспомнил про Венди и ее уверенность в том, что попытка загладить свою вину перед теми, с кем ты плохо обошелся, очень важна для реабилитации. Все эти сожженные мосты надо восстанавливать, но не сейчас. Он слишком далеко, и все слишком сложно, так что он решил отложить все до возвращения домой.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
