Парни тут же повскакивали. Бравые войны. Посмотрим, на многое ли вы способны.
Между высшими и низшими слоями всегда негласная война.
Снежана стояла, вцепившись в мою руку ни жива, ни мертва, и я хорошо понимала ее состояние.
А еще в душе вспыхивает нечаянная радость от возможности еще хоть раз увидеть Максима.
Но его нет.
И в окне не видно.
— Свалил отсюда нахуй! — орет Виталик и вскакивает с дивана. Остальные парни тут же встают в стойку. Но не приближаются. Драки они боятся. Больно вылизанные по сравнению со шпаной из приюта. Но судя по выражению лица Антона и взгляду, скользнувшему по мне, он что-то задумал.
— Спокуха! — говорит он, и кто-то подает ему бутылку пива. А потом еще одну и вот уже перед окном целый ящик.
Я морщусь, но понимаю, что ни одна молодежь не пойдет против такого белого флага. И вот уже забыто недавнее насилие. Прошлые разногласия. И вот уже Снежана пьет пиво и улыбается. А девчонки танцуют на шестах на показ. Противно. Противно, что все так быстро забыли, кто такой Антон и что он может сделать.
Мой телефон как обычно сдох, слова на Виталия и других никак не влияли.
Когда я набралась смелости и пошла выключить музыку, мою руку в своей зажал Антон, взглянул своими белесыми глазами, вызывая позывы к рвоте.
Он улыбнулся остальным, а мне прошипел, впихивая стаканчик уже с водкой:
— Будешь брыкаться, все быстро узнают, как громко ты кричишь во время ебли.
Я замерла, точно там, как и стояла. А довольный Антон похлопал меня по щеке и забрав какую-то девку на колени стал вливать ей пиво в рот.
Все тело занемело, я ничего не чувствовала. Все вокруг стало казаться сплошной линией света, внутри которой я существовала. Не жила. Меня не было. Я медленно погибала от мысли, что парни из приюта смаковали подробности самого прекрасного из всего мной пережитого.
И вот уже казалось, что все смотрят только на меня. Обсуждают. Осуждают.
Водку я впихнула одному из парней и забралась на шест. Мне хотелось отвлечься, а пить я не хотела.
И я двигалась под музыку, слыша мельком свист и улюлюканье, пока не начала кружится от высоты и постоянного верчения голова.
Я слезла в объятия Виталика, который тут же меня подхватил и принялся целовать. Я прервала его слюнявое касание быстро, уже хотела отпрянуть, но он крепко сжал мою задницу и поднял руку.
— Минуту внимания, друзья!
Народ повернулся к нам, а музыка стихла… А меня трясло. Я понимала, что сделает сейчас Виталик, но не хотела этого. Не хочу.
— Виталик, не надо, — стараюсь я отстраниться, но у подвыпившего Королева оказалось на удивление много сил.
— Да ты че, все должны знать, что у меня скоро свадьба с самой сексуальной цыпочкой во всем городе! А может быть даже и мире! — кричит он, и его поддерживают парни. Девочки просто улыбаются. Вижу, что им не нравится все это, как и мне. Только по другой причине. — Так что в начале августа я стану самым счастливым человеком, а может быть даже самым удовлетворенным. Всех ждем!
Он глумливо смеется, тянет ко мне пухлые губы и я, сморщившись, отворачиваюсь.
— Перестань, — кричу ему, но Антон подливает огня.
— Что-то невеста холодна, или просто Королев плохой ебарь. Ну-ка засоси ее не по-детски, — подзуживает он, и я смотрю на него с ненавистью. Тварь улыбается и кивает куда-то в сторону. На окно.
На котором, опаляя меня взглядом, сидит Он. Максима я искала в толпе все это время, а оказался он здесь сейчас. Неожиданно и крайне не вовремя.
Не успеваю сделать движение рукой, оттолкнуть, как Виталик грубо хватает мою голову и засовывает язык в рот, жадно лижет небо, зубы, обдает алкогольными парами и сигаретным вкусом.
И я руками отталкиваю, смотрю на Максима, в глазах, которого лютое презрение. Абсолютно оправданное.
Но и он получает от меня стрелу омерзения. Не думала, что он кому-то расскажет… Не верила… А, может, просто надеялась? Напрасно. Пора перестать верить в сказки.
Я все-таки отталкиваю Виталика, хочу его ударить, но сжимаю руку в кулаке. Не хочу давать больше пищи для размышлений.
Виталик лыбится, тянется ко мне снова, но вдруг поворачивается на низкий голос Максима.
В его руке уже футбольный мяч. На лице сосредоточенность. А на губах Антона загадочная ухмылка.
Что происходит? Что они задумали? И почему среди всех только они абсолютно трезвые?
— Кто хочет сыграть в футбол?
Все сначала отказываются, но и здесь парни из приюта не дают маха.
— Вам че, слабо? Или пара стаканов пива и вы уже ничего не можете? Девчонки, — снимает Антон футболку, под восторженный вздох играет мускулами и кидает Лене. — Ваши парни тухляк. Чего с ними возиться. Скорострелы поди все?
Виталик выходит вперед самый первый.
— Нам-то слабо?! Да мы вас размажем! Погнали!
Вместо того, чтобы нормально выйти в дверь, все вылезли в окно.
Мы со Снежаной и другими девочками одеваемся и выходим через дверь. Предчувствия у меня, надо сказать, не самые радужные. Хотя, все дико возбуждены, хотят хлеба и зрелищ. Ничего нового.
На полпути к городскому стадиону я останавливаю Снежану:
— Что происходит? Ты была с ним в тот вечер. Ты должна знать.
Глава 36. Максим
Снежана ничего ей не скажет. Договор с Антоном железобетонный, а угроза ее матери дело не шуточное.
Именно поэтому Снежана качает головой на вопрос Ланы и идет вперед. За нами.
Я оборачиваюсь посмотреть на Антона, и тот мне подмигивает.
К горлу подкатывает тошнота от того выбора, который я вчера сделал.
От того, какой путь я выбрал. Легкий. Я просто прогнулся в желании когда-нибудь встать на уровень с Ланой, с ее отцом. Только вот для этого она же и была нужна.
Антон совсем недавно поступил в так называемое услужение Богдану Самсонову, криминальному авторитету, бывшему детдомовцу и зеку. Доказательством верности было согласие на изнасилование рыжей бабы, которую тот как-то привез.
До траха не дошло. Она ударила Антона, сумев вырвать руку и тот дал оплеуху в ответ.
Самсонов сломал ему руку и, к моему облегчению, выгнал нас. Из достоверных источников стало известно, что на этой бабе он женился. Но ему нужен Андронов, который был причастен к ее похищению.
И наградой за услугу была полноценная работа на Самсонова. А это означает, как минимум, безбедная жизнь. Как максимум, в перспективе свое дело.
Вот только цена…
Идея была безумной, жестокой, неправильной, но простой в своей гениальности.
