Лира внезапно покраснела. События вчерашнего дня пронеслись перед ее глазами со скоростью и стремительностью болида Формулы I.
– А вам жалко?
Она понятия не имела, как оказалась здесь. Единственное воспоминание, что осталось у нее от прошедшей ночи – это ощущение холода. Она замерзла. Ужасно. Так, что ее затрясло, а потом она вновь согрелась. Как именно? Лира не знала. Но сейчас пожалела об этом и даже о том, что оказалась здесь. Этот псих считает, что она бегает за ним. Теперь же она в его кровати и все вроде как правда.
– Я всего лишь замерзла и не знаю, как оказалась здесь.
– Всего лишь? Почему не воспользовались кристаллом? Вы не умеете делать этого? Почему вы не позвали слуг?
– Да, не знаю я!
Лира посмотрела в сторону выхода. Ей очень захотелось сбежать отсюда и подальше. Она еще ни разу не оказывалась в подобной ситуации. Ни разу не поступала подобным образом. Она никогда не навязывалась мужчинам! Ни-ког-да!
– Вы ведь даже не знали, что я здесь…
В огромной комнате, больше похожей на покои Людовика XIV светло. Солнечные лучи пробиваются сквозь щели в шторах, бьются о начищенные предметы и рассыпаются радужным блеском, делая мир таким прекрасным и простым.
– Перестаньте строить из себя дурочку. Это невыносимо! Поднимайтесь и оставьте меня одного! Прекратите тянуть время!
– Да, пожалуйста! С радостью!
Запахнувшись в помятый халат, она соскочила с кровати и направилась к двери.
– Позвольте мне воспользоваться вашей уборной?.. Обещаю.
– Марта, – начал мрачный тип угрожающе – Я не женюсь на вас скомпрометируй я – вас или вы – меня хоть раз двадцать.
Ей хотелось в туалет, но брошенное заявление заставило ее прыснуть от смеха и неожиданно даже для себя самой рассмеяться.
– Я хотела воспользоваться уборной! Не знала!.. Не знала!.. Ой, я не могу! Что это означает что-то такое!
Она продолжила хохотать, уже не обращая внимания на холодный пол, что так и жег босые ноги.
– Туалет – пятьдесят рублей, принять душ – пятьсот рублей…
Ей вспомнились вокзальные цены.
– Для всего остального есть мастеркарт.
Она сама придумала этот слоган, не про удобства, а про карту банка.
– О, нет! Это слишком мало, чтобы я согласилась на это!.. Чудик!.
Лира все же дошла до двери, справившись с очередной порцией хохота. Она обернулась к мрачному мужчине, бросив напоследок:
– Ты – смешной!
Эверт остался позади, провожая ее все тем же мрачным взглядом.
– Марта!!! Марта!!! Миледи!..
Девушка не отреагировала, высунулась наружу и исчезла за дверью. Она вскрикнула почти тотчас же, совсем рядом, вывалившись из сотворенного Эвертом портала, да повалилась на него, тут же отталкивая его. Едва отворенная ею дверь захлопнулась с оглушающим грохотом.
– Ты совсем?!.. Чего творишь?!
– Тем же путем, что и пришли ко мне.
Эверт открывает перед ней смежную дверь, тем самым предлагая войти в нее.
– Да, пожалуйста!.. – проговорила девушка весело, задержала взгляд на его груди и снова вскрикнула.
Эверт схватил ее чуть выше локтя. Это было неожиданно. Лира постаралась высвободиться.
– Руки убери!
– Хочу знать, чему посвящено твое веселье? Что ты натворила? Чего я не знаю?
– Ой, я тебя умоляю! Прекрати орать и подозревать меня в чем-то! Тут нет ничего! Ничего! Ничегошеньки!
Она старалась отлепить его пальцы от своей руки, понимая, что начинает злиться: он делал ей больно. Никто не смел причинять ей боль. Так было всегда до одного рокового случая. Вадим ушел. Дело было не в разбитой машине и ее инвалидности. Он забыл о ней и не пожелал объясниться. Он выкинул ее из своей жизни точно также, как помятую, но застрахованную тачку. Лира хотела разговора, а он вот тот не нашел слов для нее. Когда-то, это отравляло больше, чем онемевшие ноги.
– В самом деле?
– Представь себе! В тебе нет ничего такого! Больше тебе скажу: ты уже ясно дал понять мне, что у тебя за предпочтения.
Зря она сказала это. Но уж как есть. Ее разозлило все: его отношение, звучавшее в голосе пренебрежение и боль. Будь он адекватным и имеющим хоть граммочку юмора, то обязательно подыграл ей. Он бы вернул ей это замечание и сторицей. Может быть его слова возмутили или даже взбесили ее еще больше… Она привыкла к такому, а вот он взял и поцеловал ее.
Неожиданно.
Он прижал к себе и причинил другую боль: губы заныли раздираемые жестким и властным поцелуем, не считающимся с ней поцелуем.
– Предпочтения? – выдохнул он ей в губы напоследок и наконец отпустил ее, а кажется, что отшвырнул от себя. – Довольна?! Добилась своего?!
Она выпрямилась. Сердце ее стучало как бешенное, губы ныли от уколовшей их щетины, а еще она испугалась возможного падения.
– Да, пошел ты!
Лира закрыла дверь, захлопнула ее прямо перед его носом и провернула ключ. Она забыла, что тот может воспользоваться порталом. Лира еще не привыкла к творимым в этом мире фокусам, но на ее счастье тот больше не появился.
Эта ситуация разозлила ее еще больше. Случившаяся сцена здорово напомнила ей моменты из прочитанных в юности любовных романов. Ей до нестерпимого сильно захотелось остановиться и потребовать, чтобы народ прекратил прикалываться. Никто конечно же не вышел. Вместо этого в очередной раз хлопнула дверь, да так что картины и зеркала на стенах задрожали.
– Да что ж такое? – ругалась она через несколько минут, потягивая и опуская вниз ручаги и ручки. – Я ведь должна понимать, как это действует! Хотя бы интуитивно!
Интуиция подсказывала ей, что давление толкает воду по трубам, во всем остальном она молчала, даже тогда, когда Лиру обдало холодной водицей, трубы заурчали и вновь замолчали. Она разобралась с унитазом, но все эти рычажки, цепочки, ручки, ситечки, лейки и краны ввели ее в ступор. Вода продолжала быть холодной. Стрелки и цифры на барабанах молчали.
– Эй!
О, нет! Она не пошла к сэгхарту! Она воспользовалась его советом и стала звать хоть кого-то кто мог бы помочь ей. Лира чувствовала себя до ужаса глупо, провожая, оглядывающихся, но не останавливающихся и спешащих по своим делам рабочих.
– Слуги!
Лира все же повертелась по комнате, но не нашла ни цепочки, ни колокольчика, ни уж тем более инструкций. Она не знала, что делать. Мир показал ей, что он чужд и незнаком ей вместе с зудом в самых неприличных местах.
– Милорд?
Она все же решилась на это, прокляв непонятную ей сантехнику самым витиеватым ругательством.
– Милорд, простите меня, – она постучалась в соседнюю комнату и, не дождавшись ответа, открыла ее. – Я была не права.
