Книга Красное на красном - Вера Камша

Арнольд Арамона имел чин капитана, но на Первом Представлении наследника Военному Совету место наставника унаров было рядом с троном. Родись принц Карл на месяц позже, Арамону на церемонию сопровождали б четверо лучших воспитанников, но устав фабианского братства не знает исключений — первые четыре месяца унары не покидают Лаик. Господин капитан отправился на Представление, взяв с собой лишь сержанта и пятерых солдат, которых, впрочем, оставил на служебном дворе.

Сама церемония, как и многое другое, введенная Франциском Олларом, была очень простой. Капитан личной королевской охраны вносил трехлетнего наследника в Триумфальный зал, принца принимал стоявший у трона Первый маршал Талига и высоко поднимал над головой, показывая собравшимся военачальникам. Те обнажали клинки, музыканты играли «Создатель, храни Дом Олларов», после чего будущего короля передавали августейшему родителю; королевское семейство покидало Триумфальный зал, а военным подавали вино, заложенное в дворцовые погреба в год Представления ныне царствующего монарха.

Правда, на этот раз церемония была, мягко говоря, с червоточинкой. Благодаря супруге Арамона был в курсе придворных сплетен и знал, что настоящий отец наследника — маршал. Правда, сходясь в главном, сплетники расходились в подробностях. Одни утверждали, что Рокэ Алва чуть ли не изнасиловал королеву на глазах Его Величества, другие говорили, что всему виной бесплодие Его Величества, и Алву к Катарине привел то ли кардинал, то ли сам король, отчаявшийся зачать наследника. У Луизы, впрочем, было свое мнение — мегера считала, что во всем виновата королева, затащившая маршала к себе в постель. Луиза по одной ей ведомой причине ненавидела Катарину Ариго и называла не иначе как шлюхой и лживой гадиной.

Воспоминания о супруге настроение не улучшило, и Арамона постарался сосредоточиться на происходящем, заодно придумывая, что станет рассказывать в Лаик и дома. Как-никак, следующее Представление будет не раньше, чем лет через тридцать!

Стоя у трона, капитан не мог видеть короля с королевой, но глазеть на стоящих полукругом военачальников мог сколько угодно. Знакомых среди них почти не было — Арамона заправлял в Лаик всего шесть лет, и даже самые удачливые из его унаров не прыгнули выше капитанов. Из присутствующих Арнольд знал в лицо только генералов столичного гарнизона, командующего Западной армией, и Рокэ Алву, в свое время изрядно попившего Арамоновой кровушки. Первый маршал Талига стоял на второй сверху ступеньке трона, глядя куда-то вдаль, надменный и равнодушный, как сам Повелитель Кошек.

Заиграли трубы, дверь распахнулась, и в Триумфальный зал, чеканя шаг, вступил капитан личной королевской гвардии Лионель Савиньяк с одетым в белое наследником на руках. Принц Карл, светленький, бледненький, испуганный, ничем не напоминал красавца-отца и явно подумывал о том, чтоб расплакаться. Арамона частенько наблюдал это сосредоточенно-обиженное выражение на лицах собственных отпрысков, когда их представляли гостям.

Савиньяк поравнялся с подножием трона и остановился. Рокэ Алва легко сбежал вниз, подхватил сына и поднял высоко вверх, умудрившись сохранить на лице все то же равнодушно-ироничное выражение.

— Воины Талига приветствуют своего будущего короля и полководца! — возвестил Савиньяк.

Сверкнули обнаженные клинки, грянула музыка! Арамона великолепным жестом выхватил шпагу одновременно со всеми и замер, пожирая глазами спину Рокэ, поднимавшего над головой внезапно разулыбавшегося наследника. То, что что-то идет не так, до ослепленного величием момента капитана дошло не сразу. Арнольд был паршивым фехтовальщиком, но шпагу в руках все-таки держал, хоть и нечасто. Эфес был знакомым, но ощущение было каким-то странным, а застывшие с поднятыми шпагами военачальники отчего-то смотрели не столько на принца, сколько на него, Арнольда Арамону, причем с трудом сдерживая смех.

Капитан скосил глаза, пытаясь понять, в чем дело, и — о ужас! Черно-белый эфес переходил не в клинок, а в нечто, весьма похожее на гусиный вертел, причем давным-давно не чищенный. Суза-Муза!!!

Будь Арамона в Лаик, он бы с мерзавцем поговорил, но дело было во дворце и перед ним были не унары, а вельможи, самый незначительный из которых мог раздавить незадачливого капитана одним пальцем. Музыканты играли бесконечно долго, и Арнольд, боясь пошевелиться, воинственно сжимал запачканную обгорелым салом железяку. Наконец проклятый гимн закончился, и клинки вернулись в ножны. Король, сидевший к Арамоне спиной и не видевший его оплошности, встал и помог подняться королеве.

Маршал Алва, ловко опустившись на одно колено, передал принца Его Величеству, тот принял ребенка, и августейшая чета покинула зал. Больше всего на свете Арамона хотел затесаться в толпу устремившихся к выходу придворных и исчезнуть, но не тут-то было! Начальник унаров должен оставаться с военными, даже если рушится небо, жмут сапоги, схватило живот, а в ножнах вместо шпаги поварское безобразие.

Слуги внесли серебряные кубки с вином — дар будущего Карла Четвертого своим полководцам. Утром Арамона предвкушал, как поставит королевский сувенир на каминную полку, теперь ему было не до того.

Капитан торопливо схватил поднесенный ему кубок и попытался отступить к двери, но его маневр был замечен.

— Сударь, — невысокий седоватый человек с алой маршальской перевязью[63]заступил несчастному дорогу, — позвольте взглянуть на ваш клинок. Я хочу узнать имя мастера.

— О да, — вступил в беседу красивый адмирал. — Мне казалось, что я разбираюсь в оружии, но вы, господин капитан, меня потрясли. Это, видимо, морисская сталь?

Отказать вышестоящим было невозможно, и Арамона нерешительно потянул вертел из ножен. На сей раз доблестные воины своих чувств не сдерживали, и Триумфальный зал огласился диким хохотом.

— Да, стареем, — вздохнул плотный артиллерист, — юность нас обгоняет. Мы дальше мяуканья и натянутых веревок не заходили.