– Нет! Нет! – Эсси не верила себе. Ксавье признается ей в любви, предлагает ей выйти за него замуж! А любит ли она его? Любовь означает, что ты полностью отдаешься другому человеку, но является ли физическое влечение любовью?..
– Ты должна сказать «да». – Ксавье видел отразившуюся на лице Эсси бурю эмоций, и внутри у него все перевернулось. – Что бы ни случилось в прошлом, мы справимся. Ты меня полюбишь, Эсси, если еще не любишь так, как считаешь должным любить мужа. Я знаю, каково это – пройти огонь и воду; когда-то я думал, что страдание – это прерогатива моей семьи, но потом понял, что существует еще сотня способов обидеть человека и заставить его мучиться. С тех пор как встретил тебя, я много думал. Признаюсь, что вначале меня влекло к тебе физически и я полагал, что смогу завлечь тебя в постель. Но вскоре я понял, что на этот раз все намного серьезнее.
– Ты говоришь так, потому что мы еще не переспали.
– Он именно так с тобой поступил, Эсси? Затащил тебя в постель, использовал тебя и заставил страдать? Ради бога, скажи мне, – с отчаянием проговорил он.
Он любит ее. Он любит ее. Верит ли она в это? Верит..
Ксавье не причинит ей вреда – по крайней мере физически, Эсси была в этом уверена. Но если она выйдет за него замуж, это совсем другое дело. Разве она может рисковать еще раз?
– Ты говоришь о нем так, словно… по крайней мере мы не были близки в том смысле, какой ты имеешь в виду. – Эсси прилагала чудовищные усилия, чтобы говорить спокойно. – Но я расскажу тебе все, если это поможет тебе понять, почему между нами ничего не может быть и почему из меня не выйдет хорошей жены.
Ее рассказ – об одиночестве, когда умер любимый отец, о восторге, когда мать встретила Колина и у Эсси появились две сводных сестры и брат, о побоях, о жестокости, об учении в колледже и об Эндрю – потряс Ксавье.
– Сейчас я сама себе хозяйка. – Голос Эсси был невыразительным, но уверенным. – Я управляю своей жизнью, сама выбираю, сколько часов мне работать и когда брать отпуск, могу спать допоздна по выходным или встать в шесть утра и отправиться в сад…
– Я говорю о свадьбе, а не о выращивании роз! – довольно резко заметил Ксавье. – Эсси, послушай меня минутку и не прерывай, – попросил он.
Эсси кивнула, но глаза у нее были как у раненого олененка. Она пыталась отнять свои руки, но Ксавье не отпускал.
– Я вырос без отца, воспитывала меня моя сестра Натали. Не самый лучший образчик семьи, где растет ребенок. Подозреваю, что мужчины, которые ходили к моей матери, были счастливо женаты. Но все они заводили интрижку с мамой, так как это сходило им с рук. А потом родилась Кэнди, а Натали умерла, и несколько лет, до самой смерти, моя мать старалась загладить свою вину. Она считала, что смерть Натали на ее совести. Я тоже был в этом убежден. И до сих пор так думаю, – мрачно добавил Ксавье. – Но как бы то ни было, мы вместе с мамой вырастили Кэнди, а потом вся ответственность за семью легла на меня, и я был даже рад этому. Кэнди мне как дочь, а не племянница, и, пока не встретил тебя, я полагал, что Кэнди – единственная семья, которая у меня когда-либо будет, да я, похоже, и не желал иного. Меня не трогали трагедии прочих людей, я жил по своим правилам – и в этом заключалось мое счастье.
Эсси чувствовала, каждое его слово шло от сердца, и от этого ей становилось хуже. У него еще оставалось мужество протянуть руку помощи, верить человеку. Но с ней-то было иначе. Боже, ну почему он сказал, что любит ее? Почему?
– То, что случилось с тобой, Эсси… я это понимаю. Но зачем ты позволяешь прошлому разрушать твою жизнь? Между нами началось то прекрасное, что бывает между людьми. Да, вначале я просто хотел тебя, но теперь дело не в плотском желании. – Он помедлил. – Ну, это, конечно, не совсем верно, я очень хочу тебя, я обожаю тебя, живу и дышу тобой. Я люблю тебя.
Что заставляет такого холодного, сурового мужчину, как Ксавье, признаваться во всем этом? – думала Эсси.
Эсси не хотела причинять ему боль – уж этого она желала меньше всего на свете, но иного выхода у нее не оставалось. В конечном итоге так будет лучше для них обоих. У Эсси было ощущение, что ее сердце вырывают из груди. Никогда она не чувствовала себя такой жестокой, такой чудовищно жестокой.
– Ксавье, я не хочу никого любить и не хочу выходить замуж.
– Я в это не верю.
– Это правда.
– Но я же тебе небезразличен, я это чувствую. – Ксавье не собирался сдаваться. – А в сексуальном плане мы подходим друг другу идеально, уж поверь мне. Что бы у тебя ни было с Эндрю, со мной тебе будет гораздо лучше.
– Я не спала с Эндрю. – Эсси наконец высвободила руки из его пальцев и устало провела ладонью по лбу. – И я не спала ни с кем, кого не любила.
– Но ты полюбишь меня!
О, любовь моя, если бы ты только знал… Эсси пришлось солгать, потому что она хотела, чтобы все закончилось здесь и сейчас.
– Я ни с кем не спала, Ксавье, и не хочу, – решительно сказала она. – Я тебя не люблю и не хочу любить. Я хочу жить так, как мне удобно, ведь и ты желаешь того же. Я не хочу меняться. Я не могу измениться и не собираюсь.
– Я тебе не верю, – повторил Ксавье. Но она видела по потрясенному выражению его серебристо-голубых глаз, что он поверил.
– Ты хочешь меня, Эсси, по крайней мере в сексуальном отношении, а это уже начало. – В голосе Ксавье была мука, но он боролся до последнего и, притянув к себе девушку, завладел ее губами в поцелуе, полном отчаяния и рухнувших надежд.
Эсси не пыталась сопротивляться. Когда Ксавье наконец отпустил ее, в его глазах была такая боль, что сердце Эсси будто полоснули кинжалом.
– Я отвезу тебя домой, – глухо сказал он и завел двигатель.
– Ксавье, ты встретишь кого-то другого и…
– Молчи! – вырвалось у него так яростно, что Эсси отпрянула, словно он ее ударил. – Молчи, Эсси.
Весь путь домой она сидела белее бумаги, сжавшись на своем сиденье и стиснув руки на коленях. По ветровому стеклу порывами хлестал дождь, а ветви деревьев стонали и метались на ветру.
Когда «мерседес» затормозил на маленькой стоянке у коттеджа, Ксавье открыл дверь, выпустил ее и едва ответил на ее сдавленное «спасибо» коротким кивком, но не завел двигатель, пока девушка не оказалась в доме. А потом он уехал, но не так, как она ожидала – с визгом тормозов и ревом мотора, – нет, он уехал медленно, точно рассчитав каждое движение.
И этот его размеренный отъезд говорил больше любых прощальных слов.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Насколько окончательным был разрыв, Эсси поняла только на следующее утро.
Ночью она почти не спала. Кое-как позавтракав, в семь часов уже была в лечебнице.
На улице похолодало еще на пару градусов, поднялся ветер, и дождь, похоже, зарядил надолго. Но погода подходила под настроение Эсси, это лучше, чем ясное небо и яркое солнце.
