Шон поцеловал Мэгги очень нежно. Но потом, поняв, что Мэгги не противится поцелуям, Шон вспыхнул от страсти, а по телу его пробежала горячая дрожь желания. Теперь его поцелуи становились все более настойчивыми, жаркими и беспощадными. Наконец он раздвинул Мэгги языком губы и проник в ее рот. Она тихо застонала, положила руки ему на шею и с силой притянула его к себе. Шон понял: еще немного — и он махнет рукой на службу и повалит Мэгги на пол прямо здесь, на веранде.
С трудом переведя дыхание, он высвободился из объятий Мэгги.
То же самое сделала и Мэгги.
Губы у нее были влажные и слегка припухшие. Она коснулась их подрагивающими пальцами и посмотрела на Шона. Глаза ее, впрочем, не выразили ни осуждения, ни отчуждения, ни злости — казалось, вспышка страсти так поразила Мэгги, что она не понимала происходящего и не знала, как на него реагировать.
Шон вдруг подумал, что она выглядит столь же беззащитной, как и ее прабабка на портрете. Осознал он и то, что за эти несколько минут Мэгги сплела вокруг его сердца прочную паутину, насмерть соединившую их тела и души.
Чувство, неожиданно захватившее его, можно было назвать только наваждением, сумасшествием или лю…
«Вожделением, — уточнил Шон. — Так лучше и проще».
Кашлянув, он пробормотал:
— Так как же быть с приглашением к обеду? Не возражаете, если я заеду за вами около семи?
— Я… я даже не знаю…
— Тогда в семь тридцать.
— Хорошо. — На губах у нее появилась неуверенная улыбка. — В семь тридцать. — Теперь улыбка стала шире: Мэгги, казалось, пришла к какому-то важному решению. — Мне просто не терпится познакомиться с вашим отцом.
— Вот и прекрасно, — проговорил Шон и направился к выходу.
Итак, он заедет за Мэгги в семь тридцать.
Пообедает с ней и с отцом.
А потом затащит Мэгги к себе в постель.
В 1860 году на плантации Монтгомери снова закипела жизнь. Из Европы приехала Мэг, унаследовавшая родовое имя и состояние. Это была красивая, уверенная в себе женщина, получившая блестящее воспитание и образование.
Мэг была счастлива, что оказалась на родине, но в ту пору в Луизиане царили всеобщее смятение и предчувствие грядущих испытаний. Хотя трезвые умы в правительстве предпринимали отчаянные усилия, чтобы не позволить Штатам расколоться, война была уже не за горами. Большинство плантаторов Луизианы выступало за отделение от Севера. Повсюду создавались подразделения вооруженной народной милиции. Особенно колоритно выглядели отряды так называемых зуавов. Зрелые мужчины, юнцы и даже мальчишки горели воодушевлением, убежденные в том, что за несколько недель сметут «проклятущих янки» с лица земли.
В отличие от других Шон Кеннеди не был уверен в победе. Мэг познакомилась с Шоном, сыном Роберта от первой жены, Дейдры, в первую же неделю после приезда. Поскольку его плантация находилась неподалеку, не было ничего удивительного в том, что он стал по-соседски заезжать к ней. Шон не произвел на Мэг неотразимого впечатления, и она впервые задумалась о своих чувствах к нему, когда он надолго уехал по делам. Тогда Мэг поняла, что хочет слышать его глубокий звучный голос, каким он излагал свои мысли о неизбежном поражении южан в войне.
Умение предвидеть будущее и внутренняя сила отличали Шона от всех окружавших Мэг людей и привлекали ее к нему.
Когда Шон вернулся, они стали подолгу разговаривать о судьбах родины, и с каждой новой встречей Мэг все больше влюблялась в него. Он отвечал ей взаимностью и скоро сделал Мэг предложение.
Она отвергла его. Мэг не желала замужества. Шон сказал, что будет ждать ее согласия сколько понадобится. Она ответила, что считает замужество бессмысленным, но Шон продолжал настаивать. Как Мэг ни ценила свою независимость, ей пришлось признать, что такой полноты чувств она еще никогда не испытывала.
Тем временем молодые южане вооружались и устраивали в ознаменование будущей победы многочисленные балы. Мэг и Шон приходили на них вместе.
Как-то раз на балу у Уинов она познакомилась с Аароном Картером, высоким светловолосым молодым человеком с темными глазами, дальним родственником миссис Уин. Мэг почти не обратила на него внимания — все ее помыслы были заняты только Шоном. Картеру, однако, Мэг понравилась, и в конце вечера он подошел к ней и сказал:
— Мисс Монтгомери, вы очаровательны. Я хотел бы, если можно, нанести вам визит.
Мэг с удивлением посмотрела на него и, заметив в ею глазах желание, холодно ответила:
— Разумеется, я буду рада вас видеть, но предупреждаю: я… почти обручена.
— Я слышал об этом. Кажется, его фамилия Кеннеди?
Она кивнула.
— Поэтому советую вам обратить внимание на других леди — тем более что здесь много хорошеньких девиц и есть из кого выбрать.
Картер подошел поближе к ней.
— Я хочу вас — и получу, чего бы мне это ни стоило.
Мэг отступила и покачала головой:
— Я уже сказала вам, что…
— Не важно, что вы сказали. Я знаю, кто вы такая, и добьюсь вашей благосклонности, поскольку я такой же, как вы.
Мэг пришла в ярость, и у нее на губах появилась зловещая улыбка.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Но в любом случае вы заблуждаетесь — я ничуть на вас не похожа, так что извольте убираться ко всем чертям.
Мэг повернулась, чтобы уйти, как вдруг почувствовала давившую на нее силу и сразу же все поняла.
— Мы с вами не одно и то же. И потом — это мой город. Вам, сэр, лучше убраться отсюда, не то вы раскаетесь.
— Предупреждаю вас, мисс Монтгомери…
— Нет, это я вас предупреждаю. Убирайтесь отсюда. Здесь для вас места нет.
— Стало быть, моя дорогая, вы утверждаете, что это ваша территория?
— Здесь дом моих родителей, и вы не представляете, с какой яростью я защищаю то, что для меня свято.
Картер улыбнулся.
— Значит, вы предпочитаете существ мужского пола из самых высоких сфер?
— На что вы намекаете?
Он пожал плечами:
— Не на что, а на кого. Имя Люсьен, надеюсь, вам знакомо? Поговаривают, что вы одна из его… хм… избранниц.
— Как вы смеете клеветать на меня?!
— Это не клевета. Вы его фаворитка, это всем известно. Известно также, что вы во всем стремитесь к независимости, а независимость нужно ограждать от посягательств чужаков. Я стану вашим защитником, хотите?
— Обойдусь без вашего покровительства. Я же сказала вам, что почти обручилась с мистером Кеннеди.
— Да, почти. Но он не такой, как вы.
— Слава Богу.
— Советую вам следить за тем, что вы говорите. В конце концов, существуют правила.
