Она фыркнула. Это был тихий звук плохо скрываемого смеха, к которому он в последние несколько дней уже привык и который ему нравился.
– Это красивая рука, – поправилась она. – И мускулистая, хотя слишком явные мускулы предплечья будут выглядеть глупо. Мускулистыми у мужчин должны быть плечи, вы так не считаете? И бедра… какими они должны быть для верховой езды.
Закери поднял брови.
– Значит, по вашему мнению, мои предплечья хилые?
– Нет! Я…
– Я не позволю вам недооценить и остальное. – Он прервал ее и начал расстегивать жилет. Надо было защищать свою мужскую зрелость и силу.
– Господи! Что вы…
– Разве вы не желаете, чтобы ваши предположения подтвердились? Что, если мои плечи не в таком хорошем состоянии, как руки? Не сомневаюсь, тогда вы найдете кого-либо другого для вашего портрета.
– Вы меня дразните, Закери. – Ее щеки пылали. – Сядьте и позвольте мне продолжить работу.
– Но вы же сказали, что мне не надо сидеть спокойно. Я только пытаюсь помочь.
Он бросил жилет на камзол и начал развязывать сложный узел галстука.
Кэролайн глянула на каминные часы.
– Хорошо. Во имя искусства. Он остановился, пораженный.
– Правда?
– Если только вы верите в то, что ваши плечи не хилые.
О, с него довольно. Это он должен был ее дразнить. Но отступать было поздно.
– Мне говорили, что я в приличной форме. Я занимаюсь боксом и фехтованием. И разумеется, верховой ездой.
Он снова потянул узел галстука. Черт бы побрал Рида! Этот человек мог бы получить место палача, завязывающего узлы на шее висельников.
– Вам не нужна помощь? – спросила она, скрестив руки.
Видимо, он несколько ошибался насчет Кэролайн Уитфелд. Она точно не была кисейной барышней, а если была синим чулком, то он о таких никогда не слышал. Большинство не умели разговаривать с мужчиной, а лишь спорить, а уж если мужчина начал бы перед ними раздеваться, они и вовсе упали бы в обморок. Кэролайн явно не собиралась падать в обморок. Наоборот, она взяла альбом и стала рисовать, пока он боролся с узлом галстука.
Где-то в коридоре хлопнула дверь, и он замер.
– Нам ведь не помешают?
Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из семьи вошел и увидел его у окна без рубашки. К заходу солнца он был бы уже женат.
Она снова глянула на часы.
– Нет. У нас еще двадцать минут.
– Откуда вы знаете?
– Вы что, нервничаете? Вы это предложили, лорд Закери, не я.
Так. Теперь настала ее очередь развлечься. А он был раздражен. Наконец он развязал галстук и швырнул его на гору своей одежды. Потом вытащил из брюк рубашку и стянул через голову.
– Нет, не нервничаю. А вы?
– Пег.
Она посмотрела на пего долгим взглядом. Боже милостивый. Она видела изображения знаменитых скульптур: «Давида» Микеланджело, некоторые обнаженные фигуры греческих богов. Теоретически она знала, как устроен мужчина, но увидеть одного во плоти – как играли мускулы, когда он снимал рубашку, как сократились мышцы живота над брюками… У нее перехватило дыхание.
Темно-серые глаза наблюдали за ней, они смотрели насмешливо и даже вызывающе. Наверное, думает, упадет она в обморок или нет? Она и не собиралась. Она, в конце концов, художник, какой бы сложной ни была ситуация, и не упустит случая – возможно, лучшего в ее жизни – увидеть, как сложен мужчина.
– Так я хилый?
– Нет. Вы прекрасны. Или, скорее, красивы, как сказали бы мои сестры.
– Поскольку это комплимент, я не стану жеманничать, – со смешком ответил он.
Кэролайн, затаив дыхание, сделала несколько набросков груди и плеч, твердых мускулов. Ее пальцы слегка дрожали, не потому, что она нервничала, а потому, что ей хотелось к нему прикоснуться.
– Вы не сделаете один оборот вокруг себя? Немного растопырив руки и улыбаясь, он начал медленно поворачиваться. Она сжала пальцами карандаш и постаралась сконцентрироваться на форме и движении, а не на самом человеке. Рисуй, Кэролайн, рисуй.
Приличия требовали, чтобы она выбежала из комнаты в тот же момент, как он снял камзол. Она также знала, что, если кто-нибудь сейчас войдет, их заставят пожениться. Она сглотнула. Трепет неожиданно пробежал по телу. Она почувствовала себя живой. Возбужденной.
– Что? – спросил он.
– Что значит «что»? – Она положила альбом на подоконник рядом с его одеждой.
– Вы хмурились. Я видел ваше отражение в стекле. Хуже не бывает. Мало того что она позволила себе забыться, так он еще ее на этом и поймал.
– Я думала о чем-то другом.
– «О чем-то другом»? Сейчас? И о чем же, позвольте спросить?
– Не важно. Можно?
– Я же сказал, что я в полном вашем распоряжении.
Заставив пальцы перестать дрожать, она дотронулась до его левого плеча. Под гладкой кожей угадывались железные мускулы. Провела ладонью по плечу. Она думала, что он, согласно моде, подкладывает под камзол «плечи», но оказалось, что ему это совершенно не нужно.
Он стоял не шевелясь и, видимо, решил воздержаться от комментариев. Ей и без них было трудно ограничиться лишь движением руки и не прийти к заключению, что остальные части его тела так же красивы, как и обнаженные плечи.
Она медленно обошла его, чувствуя, какое от него исходит тепло. Великолепен. Провела пальцем по грудным мышцам, потом вниз по грудине, и он, слегка вздрогнув, схватил ее за руку и отступил.
– В чем дело?
– Мне показалось, что скрипнули ступени лестницы.
Кэролайн снова посмотрела на часы. В соответствии с расписанием, составленным Энн, у нее все еще оставалось девять минут. И она еще не закончила изучать его.
– Думаю, вам показалось, Закери. Вы не могли бы согнуть руку?
– Нет. То есть… я правда что-то слышал.
Он отвернулся к окну и, схватив рубашку, начал натягивать ее через голову. Она наблюдала за ним, не понимая, почему так разочарована: то ли тем, что не сможет как следует изучить свою модель, то ли тем, что еще не закончила проводить пальцами по его коже.
Но если он действительно слышал, что кто-то приближается к мастерской… Он, естественно, не хотел, чтобы его женили на деревенской девушке только потому, что, поддавшись ее уговорам, сделал ей одолжение. Да и она не желала очутиться замужем за ним – особенно при подобных обстоятельствах. Да и при других – тоже, потому что жене – жене Гриффина – не будет позволено иметь собственное занятие. Особенно такое, когда она будет следовать указаниям не мужа, а кого-то другого и проводить много времени с другими джентльменами, а не с мужем.
