Босс медленно вертел мяч в руке.
— Давненько я не подписывал шариков. — Он взял ручку, протянутую ему Ливи. — Давненько, — повторил он тихо.
— Спасибо вам, Босс. — Ливи забрала мяч.
— Вам спасибо. Я снова почувствовал себя молодым. Так я скажу Элис, что повидался с тобой. — На прощание Босс ткнул Торпа большим пальцем в плечо. — А также с хорошенькой дамочкой, что читает нам новости. Заходи в магазин.
— При первой же возможности зайду, Босс. Торп долго смотрел, как старик идет сквозь редеющую толпу и поднимается по ступенькам.
— Ты очень славно поступила, — тихо сказал он Ливи. — Ты удивительно чуткая женщина.
Ливи взглянула на подпись.
— Наверное, трудно начинать все сначала. Ничего не поделаешь, в спорте это ждет почти всех. Он был очень хороший игрок?
— Лучше, чем другие. — Торп пожал плечами. — Да не в этом дело. Он любил игру, жил игрой.
Мусорщики уже орудовали метлами в узких проходах, поэтому Торп взял Ливи под руку и пошел наверх.
— Все мальчишки его обожали. Он терпел, Когда они к нему приставали, и всегда был готов сделать подачу или отбить мяч.
— А почему его жена каждое воскресенье ставит за тебя свечку?
Ливи все-таки не удержалась, хотя приказала себе не задавать никаких вопросов. Ведь это ее не касается.
— Она католичка.
Ливи немного выждала, пока они не подошли к парковке.
— Ты не хочешь рассказать, да?
Торп нетерпеливо побряцал ключами в кармане, потом вытащил их.
— У них небольшой, не облагаемый пошлинами спортивный магазинчик в Северо-Восточном районе. Несколько лет назад были трудности. Инфляция, налоги и здание, требующее ремонта.
Он отпер дверцу для Ливи, но она осталась стоять, внимательно глядя на Торпа.
— И что?
— Двадцать лет назад бейсболисты зарабатывали не много. У Босса не было больших сбережений.
— Понимаю.
Ливи наконец уселась, Торп обошел машину спереди и остановился в раздумье. Наклонившись, Ливи открыла для него дверцу.
— И ты дао ему взаймы.
— Нет. Я вложил деньги в магазин, — поправил ее Торп, захлопывая дверцу. — Я не предлагал им взаймы.
Ливи смотрела, как он включает зажигание.
Она понимала, что ему не нравится весь этот разговор. Но привычки репортера брали свое. Ей не хотелось видеть правду. А состояла она в том, что Ливи было интересно все, что касается Торпа.
— Босс не взял бы в долг, и ты об этом знал. А если бы взял, то это нанесло бы незаживающую рану его самолюбию.
Торп обернулся к Ливи:
— Послушай, не много ли предположений на основе мимолетной встречи?
— Но ты же сказал, что я чуткая, — возразила Ливи. — Так в чем дело, Торп? Ты не любишь, когда люди вдруг понимают, что ты хороший парень? — И она слегка улыбнулась.
— Стоит только это показать — и крышка: всегда надо быть хорошим, от тебя только этого и ждут. А у меня нет такой привычки — всегда поступать правильно.
— О да. — Она улыбнулась шире. — Твой имидж; жесткий, несентиментальный прагматик.
Торп прервал беседу, крепко и нетерпеливо поцеловав Ливи. Она удивилась, но удивление сразу же сменилось желанием. Она уступила. Пусть это ошибка, она ее совершит. Пусть это безумие, она еще обретет здравый смысл, но потом. В это мгновение она хотела только одного: чтобы удовольствие повторилось.
Сейчас было достаточно его губ, чтобы утолить медленно возрастающий голод. Теперь не время задавать себе вопросы, почему он единственный, перед кем она сложила оружие. Она хотела только одного — еще. Снова ощутить то, что ощущала.
Сердца их бились в унисон, легко, быстро, и она поняла, что ее хотят, ее желают. Каково это — любить его? Чувствовать прикосновение его тела к своему, его руки?
Но нет, нельзя даже мысленно этого представлять. Все, однако, было напрасно — воображению не прикажешь.
Он коснулся губами ее щеки, потом виска.
— Хотелось бы мне продолжить это занятие в более уединенном месте. Хочу обнимать тебя, Ливи.
И он снова властно ее поцеловал.
— Я хочу всю тебя. Быть только с тобой.
Он откинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Поедем ко мне.
Кровь бешено стучала в ушах. Так просто было бы сейчас сказать «да». Она хотела его. О, как она его хотела! Это потрясало ее. Почему все случилось так быстро? Если бы месяц назад кто-нибудь осмелился предположить, что ей захочется с ним лечь, она бы даже не разозлилась. Дуракам закон не писан. А сейчас все так и есть. Она хочет того же, что и он. Нет, хочет — это не то слово!
Ливи опять испугалась. Она освободилась из его объятий и пригладила волосы.
— Нет-нет. Я к этому не готова. — Она велела себе дышать глубже, надеясь, что это поможет.
— Хорошо, подождем.
Он тоже глубоко вздохнул, подавляя прилив желания, и откинулся на спинку сиденья.
— Я бы не хотел, чтобы ты со мной заскучала. Ливи хрипло рассмеялась:
— Это вряд ли. Я просто запуталась. Я сама себя не понимаю. И эти твои настроения, все так изменчиво. А когда ты несешь эту чушь насчет женитьбы, я просто теряюсь.
— Я напомню тебе об этом разговоре в первую годовщину нашей свадьбы.
Торп вывел машину в первый ряд. Он за рулем, значит, до Ливи дотрагиваться нельзя. Да, не такой уж он терпеливый, как полагал раньше.
— Торп, ну это же смешно.
— Зато как подскочат наши рейтинги!
Удивительно, как он ухитряется быть приятным, в следующую минуту желанным, а потом вызывать злость. Ливи хотелось одновременно и смеяться, и биться головой о ветровое стекло.
— О'кей, Торп, — начала она, решив, что лучше всего проявить терпение. Тем временем они влились в общий поток машин. — Я скажу просто и доходчиво, насколько это в моих силах. Я не собираюсь за тебя замуж.
— А хочешь пари? — возразил он спокойно. — Ставлю пятьдесят долларов на то, что ты выйдешь.
— Ты серьезно думаешь, что я буду с тобой спорить?
— Да, азарта в тебе маловато, — покачал он головой. — Кармайкл, я очень в тебе разочарован.
Ливи прищурилась:
— А ты поставь сотню. Я дам тебе фору. Он усмехнулся и проехал на желтый свет.
— Заметано.
7.
Внезапно умер премьер-министр Великобритании Саммерфилд. Роковой инсульт, оборвавший его жизнь, поверг страну в печаль, а мировую прессу — в лихорадочную суету.
