Неподалеку застыл еще дымящийся вездеход, рядом с которым валялись останки Бахудде. Дым от ракет и взорванной атомной станции еще застилал небо на горизонте, но мне он не мешал. Под высоким полуденным солнцем ничто не отбрасывало тени, и ничто не составило мне компанию, когда я двинулся через пустошь.
Было так тихо, так спокойно. Почти мирно.
– Какой ты маленький, – раздался голос Дораяики.
Подняв голову, я увидел, как огромная голограмма улыбнулась и темная громада Дхаран-Туна снова двинулась на солнце. Князь князей выбрал почти идеальный момент для выхода на орбиту. Вокруг все стало серым. Темно-серым. Черным. Второе затмение было не мрачнее, но во много раз унылее первого. В темноте гигантская голографическая улыбка стала еще отчетливее.
Я не ответил. Молчание позволяло потянуть время, а каждая затяжка времени приближала появление Корво и флотилии. Я решил, что прошел достаточно, и остановился.
Тишина.
В эту ночь я не спал, и меня охватила почти летаргическая усталость. Тайным зрением я увидел реки времени, другие варианты настоящего. Все мы стояли под этим темным небом, все возможные Адрианы, все, что могли остаться после этого момента.
– Нечего сказать?
От голоса фантома содрогнулся воздух.
– Я пришел, – раскинул я руки и ответил на той же частоте, что и вчера.
– Один? – спросил Дораяика.
– Как договаривались! – ответил я, не опуская рук. – Где твой шаттл? Ты получило, что хотело.
Особенно отчетливая на фоне затмения гигантская голограмма наклонилась, копируя действия реального Пророка, согнувшегося над проекционной панелью своего корабля. Огромное, с целый городской квартал, лицо с глубоко посаженными бездонными глазами нависло надо мной.
– Это так.
Дораяика оскалило прозрачные зубы и выпрямилось.
– Ты сдержишь свое обещание? – спросил я. – Пощадишь жителей этой планеты? Позволишь беспрепятственно вернуться в наши земли?
– Даю слово, – ответил гигант. – Да. Я пощажу их. Они передадут мое послание вашему Aeta ba-Aetane ba-Yukajjimn, вашему императору.
– Какое еще послание? – спросил я, дерзко вскинув голову, хотя уже знал ответ.
Дораяика обратилось не ко мне, а к стене. К миллионам людей внутри ее и под ней. К Лориану Аристиду, коменданту Бэнкрофт, генерал-губернатору, ко всем клеркам и логофетам имперского правительства на Беренике, к каждому солдату и крестьянину – и к Александру, имперскому принцу.
– О том, что Адриан Марло пал. Что я победил его на поле брани. Что его на самом деле можно убить.
Это в большей степени, чем что-либо иное, убедило меня, что существо не нарушит обещания. Наша сделка оказалась вовсе не сделкой, не торгом. Спасение других не было уступкой, данной мне как равному, ведь среди сьельсинов не было равных. Это было частью плана великого князя. Меня должны были протащить через ад на глазах миллионов.
Устроить триумф.
Как долго князь за нами наблюдал? Изучал наши обычаи? Шиому знал наш язык как будто с рождения, знал образ нашего мышления. Я вспомнил о ярости в глазах Паллино. Об отчаянии. О лихорадке и усталости во взгляде Лориана. Как мы провезли Иубалу по улицам и небесным мостам Вечного Города, так и меня вели по нейтральной полосе, а затем собирались провести по чужим звездам и в конце пути даровать мне ужасную одинокую смерть. Не оставив ни тела для торжественной кремации, ни органов для погребальных урн. Никаких символов, вокруг которых можно было бы сплотиться. Адриан Марло должен был перестать существовать. Я посмотрел на гребень волны времени, увидел, как на меня оглядываются бесконечные «я». Потом все это – все мы – исчезли.
За мной не прислали ни корабля, ни шаттла. Звездный океан не прибил к нашим берегам ни черную башню, ни огненную колесницу.
Кругом была пустота. Тишина. Такую сцену мой враг соорудил для своего небольшого спектакля.
Меня охватила смутная тревога, и я поднял голову к парящему под небосводом гиганту. Огромное лицо Дораяики ухмылялось мне; в бледно-голубом сиянии зубы казались черными.
– Я ждал от тебя большего, родич.
Князь выпрямился, и в его короне и на обвитых вокруг рогов цепочках блеснули самоцветы.
Он тихо, хрипло рассмеялся:
– Я разочарован. И это победило двух князей? Убило двух моих генералов? Это?..
Дораяика оглянулось, и я понял, что оно играет спектакль не только для миллионов людей за стеной, но и для своих подданных.
– Это Белый демон, прозванный Полусмертным? Я Сириани, кровь Элу! Помазанник Миуданара! Тот, кого yukajjimn зовут Бичом Земным! Властелин тринадцати племен Эуэ! А ты… ты ничто!
Вокруг вспыхнул красный зернистый свет. Я запоздало осознал свою ошибку. Придал слишком большое значение видению, куполу и частоколу черных колонн, своему образу в цепях. Сьельсины в тоннелях говорили, что я принадлежу Пророку. Бахудде обещало передать меня хозяину. Я полагал, что меня увезут отсюда в то зловещее место под куполом. Думал… что я думал? Что Сириани принесет меня в жертву своим темным богам, Наблюдателям, так же как тех, кто являлся мне в видениях на вершине горы?
Но Сириани планировало иное. Если оно и отдало приказ взять меня живым, то лишь для того, чтобы публично казнить. С особой жестокостью. На виду у людей и сьельсинов. Я думал, что оно пришлет эскорт, что у меня есть время.
Я ошибся.
Зажмурившись, я поднял лицо к лазерному лучу, в любой миг ожидая удара.
Для любого человека это был бы конец.
Но у меня оставался еще ход. Всего один.
Отличный, если не сказать больше, ход.
В конце концов, против Дюрана он сыграл отменно.
Запахло озоном и горелым камнем. Воздух наэлектризовался, как перед ударом молнии. Я чувствовал себя так, словно стою перед кузнечным горном. Не слышно было никаких звуков. Только белое обжигающее пламя. Я умер – возможно, умер. Я умер тысячу раз, но на каждую вселенную, на каждое повествование, где меня бил лазер, приходились другие, в которых он отказывал. Другие нити вероятности, неотличимые от нашей. Мне нужно было лишь потянуться, и выбрать, и создать мир, который мне хотелось. И точно так же как пуля Дюрана прошла сквозь меня, так и лазер спалил все вокруг…
…кроме меня.
Вокруг кипел, горел и плавился, расходясь уродливыми волнами, бетон. Непоколебимый, необожженный, я шагнул вперед, не отпуская видения других миров, с каждым шагом выбирая, как на Анитье, среди невероятных квантовых состояний те, в которых я чудом оставался цел.
Выйдя из горящего круга и столба белого дыма, я дерзко вскинул руки перед богоподобным фантомом. Тот отшатнулся от меня в воздухе.
– Тебе стоило прислать армию! – воскликнул я громко, чтобы весь мир слышал.
