поспешно уточнил:
— Не обязательно проделывать «такое» с живым человеком. И самое главное: если применять слишком часто — народ быстро привыкнет и «воспитательный» эффект снизится. Только для особо важных «клиентов»!
Однако, «шестым» чувством чую — Ксавер менджуется… Вальнёт всё же, сцуко, первого советского коррупционера!
Что делать, что делать…
ЭВРИКА!!!
От радости вырвалось непроизвольно:
— «Смертию смерть поправ!».
Хором, вернее — дуэтом:
— ЧЕГО⁈
— Ладно, говорю — тогда давай «смерть за смерть».
Оба переглядываются в полной непонятке:
— Как, это?
— Я тебе сообщаю точную дату смерти одного человека, Ксавер, а ты за это — вместо Краснощёкова валишь Соловейчика.
Собственную жизнь на кон ставлю — Ксавера никто ещё так В ЖИЗНИ(!!!) не удивлял! Однако, быстро придя в себя, тот настороженно спросил:
— И, что мне даст подобная «инфа»?
Скрестив в наполеоновской позе руки на груди:
— Не хочется лишний раз напоминать такому уважаемому человеку (невольно намекая на его прогрессирующий склероз), но кажется — меж нами был уговор по разделению «труда»: я тебе даю «инфу» — а ты делаешь на ней деньги и делишься ими со мной…
Обалдело слушает, а я положа руку на сердце:
— … Не, я готов и за тебя ещё «работать» — но тогда наш договор придётся пересмотреть в сторону увеличения моей доли маржы.
— Болтаешь много — не к добру это, — резко обрывает, опомнившись, — чёрт с тобой: давай «смерть за смерть»… Что за человек и когда он умрёт?
Показываю на Упыря:
— При нём не скажу.
— Иди погуляй!…НУ⁈
— Владимир Ильич Ленин, — оставшись наедине, смотрю ему прямо в глаза, — умрёт в январе 1924 года. Где-то в начале двадцатых чисел. Мне даже, почему-то кажется, что именно — 21-го января…
Между нами: всё время думал — как дату смерти Ильича использовать с максимальной пользой, но так и не придумал. Пускай теперь этот «мафиози» нижегородский голову ломает!
Подозрительную недоверчивость в глазах Ксавера, сменяет суеверный ужас — он крестится двумя перстами, затем — торжествующее ликование. Придётся его обломить:
— Напрасно заранее радуешься, партнёр — власть останется прежней. Советской то есть. «Центровые» большевики меж собой перелаются, в «низах» чуток побузят — тем и дело кончится.
Достав платок, отдуваясь вытирает пот с залысин:
— Ну на куй мне тогда такая «инфа»?
— Твои проблемы, Ксавер — ещё раз напоминаю! Можешь об заклад с кем-то побиться… Главное — про мою «четверть» не забудь.
Ещё есть к меня одна идейка. Обращаюсь к Упырю:
— Послушай… Помнишь — когда я у вас «в гостях был», ты меня с одним забавный стариканом познакомил? Ксивы меня ещё тот учил подделывать: «фармазон», «маклер» или «малявщик» — я всё в вашем языке путаюсь.
Ксавер, несколько напряжённо слушал наш диалог:
— А ты не «путайся», а говори по-человечьи.
Упырь, буквально на секунды наморщил лоб, вспоминая:
— С «Филиным», что ли? Помню, а как же! Всё привет тебе передавал — пока не посадили.
— «Посадили»⁈ За то?
— Хахаха! Ну, ты прям… С глазами у него совсем плохо стало вот и залетел на «трёшник» в домзак за липовый чек.
Отведя глаза в сторону, чтоб не «засветить» радость, с сожалением причмокиваю:
— Мда… С окулистами ныне просто беда.
Переглянувшись настороженно, Ксавер вопрошает:
— А тебе на что?
— Да, так… Проехали эту тему, короче.
Обсудили ещё кое-что по мелочам, договорились ещё кое о чём малосущественном и, завершив встречу кратким разговором «ни о чём», распрощались.
* * *
От «загруженного» слитой инфой представителя теневого бизнеса, заехал в Нижегородскую радиолабораторию — узнать как идут дела с моими ртутными выпрямителями для электросварки. Оказалось, они вообще не идут: Валентин Петрович Вологдин сидит на чемоданах, собираясь перебраться в Петроград — в «Центральную радиолабораторию Треста заводов слабых токов». Поругался было с ним, но окончательно рвать не стал — жизнь длинная, Земля круглая… Глядишь — где-нибудь, когда-нибудь — да пересечёмся.
С начальством радиолаборатории перезаключили договор на весну 1924 года. До той поры как-нибудь без ртутных выпрямителей выкручусь — есть одна идейка.
Теперь, надо узнать как там продвигается прогресс по «изобретению» стержневой радиолампы.
Взлетаю как на крыльях на второй этаж и, не обнаружив визуально самого «изобретателя», спрашиваю его начальство:
— Извините, что беспокою… Не подскажите, где Василий Пупкин?
— В больнице уже как с две недели, — отвечает мне руководитель стеклодувной мастерской, — скоро должны выписать.
— А что с ним?…Никак, заболел?
Работа стеклодува довольно вредная для человеческих лёгких.
«Не дай Бог — тубик подцепил… Тьфу, тьфу, тьфу!».
От его «кисляка» на физиономии начальника стеклодувной мастерской, мне заранее начало плохеть:
— Хуже…
Меня как мешком с цементом сверху оглаушили — таким тоном было сказано! Слышу, как эхо из потустороннего мира:
— Провожал вечером девушку… Пристала группа местной шпаны… Хулиганы… Василия сильно избили… Сотрясение мозга, чуть не выбили глаз… Его любимую девушку — тоже студентку, затащили в кусты — изнасиловали по очереди всей толпой… Через день, прямо в больнице — наложила на себя руки… Повесилась…
В глазах потемнело, стало очень нехорошо.
— Милиция не может найти — свидетелей нет. Вася никого из них не знает, плохо помнит…
Пошатываясь на ватных ногах, выхожу из лаборатории
* * *
Хулиганство…
Происхождение этого термина доподлинно не установлено. Версий много, самая популярная из них гласит — что в 19 веке жил в Британии, дескать, некий Патрик Хулиген — ирландец по происхождению и явный социопат характером. И вот де, его-то фамилия и стало в этом случае нарицательным.
По другой — достаточно убедительной версии, наоборот: слово английское слово «Hooligan» — произошло от исконно русского «хули» и, в середине 1920-х было заимствованно в английский язык из русского — в котором оно обозначало «молодого оппозиционера советскому режиму». Так и написано во французском толковом словаре «Le Grand Robert» — можете сами убедиться.
Однако, «советский режим» в данном случае не при делах: хулиганы достались ему от предшественника — «режима царского», в виде «родимого пятна капитализма».
Рисунок 98. Дореволюционная группа хулиганов.
Первые хулиганы на Руси, были без всякого сомнения из привилегированных слоев общества — гвардейского офицерства, помещиков, купечества (вспомните гоголевского Ноздрёва), затем эта «мода» передалась городскому простонародью.
В энциклопедию Брокгауза и Ефрона это слово («хулиган» — уличный бездельник, забавляющийся издевательством над горожанами) попало в
