все должностные лица выбираются только по жребию, тогда как жребий при выборе архонта был введен в Афинах только в 487 г. Наконец, совет 401, избираемый из всех граждан, нечто совершенно невероятное для VII в. Столь же невероятен для этого времени штраф для граждан, пропускающих заседания совета или народного собрания: по сообщению «Политики» Аристотеля, это уловка, характерная для олигархов конца V и начала IV в.
Поэтому исследователи единогласно пришли к выводу, что «Конституция Драконта» выдумка олигархов конца V в., проецирующих для большей убедительности в VII в. свои чаяния и пожелания. Аналогичных примеров можно привести много: например, уже разобранную конституцию Тезея, повесть о детстве Кира Старшего (Киропедию) Ксенофонта и т. д.
124
«...Старый родовой строй не знал ни денег, ни ссуды, ни денежных долгов. Поэтому в результате все шире распространявшегося денежного владычества знати было выработано также новое обычное право для того, чтобы обеспечить кредитора против должника, чтобы освятить эксплуатацию мелких крестьян владельцами денег». (Энгельс Ф. Происхождение семьи...//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 111).
125
Т. е. тех прав, которые, по мнению Солона, принадлежали народу с древнейших времен и были у него отняты его поработителями.
126
До этой реформы афинские суды исходили из господствовавшего в античности принципа: «Все то, о чем добровольно договорятся стороны и что будет надлежаще оформлено, имеет законную силу», т. е. договаривающиеся могут добровольно отказываться от защиты закона; такое положение вещей выгодно, конечно, угнетателям. Впрочем, сам же Солон указывает, что он освободил тех, которые были обращены в рабство, «кто кривдой, кто по праву», — значит были нередки и такие случаи, где даже такой юридической видимости не было, а обращение в рабство было результатом злоупотребления или физического насилия.
127
Указывалось еще на то, что в евбейской системе существовали более дробные монетные единицы: введение таких дробных единиц увеличивало число монет, находящихся в обращении, и тем самым облегчало и ускоряло переход к денежному хозяйству.
128
Возможно, что «закон о бездельниках» (nomos argias), наказывавший людей, не занимавшихся ничем и слонявшихся без дела на городской площади, имел одной из задач заставить возможно большее число людей заниматься ремеслом. Но основная цель его, как я думаю, другая. Хождение без дела по агоре, где были устроены особые колоннады для прогулок — стои, было любимым времяпрепровождением афинских аристократов, и смешно было бы думать, что Солон хотел заставить каких-нибудь высокочтимых Филаидов или Бутадов, владеющих огромными пространствами земли, заниматься ремеслом. Но в это время разбогатевшие удачники из простонародья также позволяли себе, ничего не делая, гулять по агоре, затмевая роскошью нарядов представителей старой знати. Эти люди давали за дочерьми гораздо более богатое приданое и устраивали более пышные похороны, чем старые аристократы. Не удивительно поэтому, что меры против «бездельников», против слишком большого приданого и пышности похорон мы встречаем в это время в законодательстве различных государств, а в Афинах они приписываются уже Драконту. Они несомненно имели целью оградить аристократов от «высокомерия» вновь разбогатевших людей из простонародья. Такой же смысл имело вероятно, и установление земельного максимума. Нельзя себе представить, что Солон хотя бы частично решился конфисковать у высшей афинской знати их огромные наследственные родовые имения. Речь идет, разумеется, о благоприобретаемой земле, т. е. закон этот препятствовал проникновению выскочек из торгово-ремесленного класса в ряды самых крупных землевладельцев.
129
Так, например, архонты и государственные казначеи выбирались только из пентакосиомедимнов.
130
О существовавшем тогда же совете четырехсот см. следующее примечание.
131
По словам Плутарха, этот совет был учрежден с целью обуздать кичливость и дерзость народа, развившиеся в нем под влиянием отмены долгов; отсюда также мы вправе сделать вывод, что совет четырехсот выбирался из высших имущественных классов. С другой стороны, Плутарх говорит, что государство, по мнению Солона, было при двух советах — совете четырехсот и совете на Ареопаге, как корабль, стоящий на двух якорях. Это место, по-видимому, представляет собой пересказ соответствующего стихотворения самого Солона (метафора «государство — корабль» была в большой моде в его время, — ср., например, Алкея и Феогнида). Два якоря заставляют предположить, что речь идет о двух началах, склоняющих государство в противоположные стороны: отсюда ясно, что совет четырехсот, в противоположность совету на Ареопаге, не состоял из аристократов. Высказывавшееся сомнение в существовании совета четырехсот не обосновано: надпись, найденная на Хиосе, показывает, что уже около 600 г. здесь, наряду с аристократическим советом, существовал народный совет из двухсот человек, избранный по пятидесяти человек от каждой филы и имевший широкие функции, в том числе судебные и контрольные; поэтому нельзя сомневаться, что такой же совет мог существовать и в Афинах. Однако трудно доверять сообщению Плутарха, будто «этот совет составлял предварительные решения для народа и не допускал вносить в народное собрание каких-либо предложений без предварительного обсуждения их в его составе», т. е. будто бы Клисфен не внес здесь ничего нового, а только увеличил число членов с четырехсот до пятисот. Против этого говорит следующее. Надписи с эпохи Клисфена начинаются так: «Постановил совет и народ» и датированы по секретарю совета. Надписи до Клисфена начинаются словами: «Постановил народ» (совет не упоминается) и датированы по архонту. Отсюда, мне кажется, ясно, что обязательное участие совета в законодательной процедуре впервые было введено Клисфеном.
132
Здесь мы имеем поразительное сходство с аналогичным явлением в римской истории: и в Риме плебеи добивались допущения их к должности консула; и здесь в качестве компромисса в 444 г. до н. э. вместо консулов была учреждена коллегия «военных трибунов с консульской властью», в которую могли быть избраны и патриции и плебеи. Однако революционное напряжение в Афинах было гораздо сильнее, чем в Риме. В Риме эта коллегия просуществовала 77 лет, в Афинах — только год.
133
По преданию, после неудач в борьбе с Мегарами законом было запрещено поднимать вопрос о новом завоевании Саламина. Солон, якобы, прикинулся безумным, явился на площадь, имея на голове войлочную шляпу и в одежде глашатая, и вместо речи запел песню. Все это, очевидно, домыслы, основанные на том, что Солон в своей элегии, посвященной Саламину, употребляет метафорическое выражение «глашатай» и
