— А кто нас учил играть в поло, если не ты?! — взревел Дженсен, — До сих пор ты делал вид, что все знаешь!
— Неправда! — возразил мистер Мик, — Вы мне ничего не давали сказать. Вы все время объясняли мне, какой я замечательный тренер, а когда я пытался возразить, вы хором затыкали мне глотку. За свою жизнь я посмотрел всего одну игру, и го только потому, что нашел билет на тротуаре. Кто-то его обронил.
— Ты нас все время водил за нос! — пролаял Дженсен. — Ты нас за дураков держал! Откуда нам теперь знать, когда ты дело говорил, а когда учил нас глупостям? Много стоят твои секреты мастерства!
Отступая, мистер Мик уперся спиной в стену. Дженсен сжал кулак и дал возможность мистеру Мику разглядеть его как следует.
— Надо бы дать тебе в рыло, — сообщил он. — По одному разу от каждого из нас. Тренер у нас замечательный, с ним проиграть невозможно! Вот все мы и поставили на эту игру последнюю рубашку.
— Я тоже, — сказал мистер Мик.
Только сейчас до него наконец дошло, целиком и полностью, что он и сам поставил свою последнюю рубашку на команду двадцать третьего сектора. Свой корабль. Да, это не все, что у него есть, но там, на корабле, останется его сердце. Тридцать лет он работал, чтобы купить этот корабль.
Эти годы внезапно нахлынули на мистера Мика. Годы, проведенные над бухгалтерскими книгами в пыльном офисе, в то время как другие уходили в космос. Разве забудешь, как ты считал каждый цент, чтобы когда-нибудь отправиться в космос самому. Десять центов перекусить на работе, вечером крекеры с сыром вместо обеда в ресторане. Доллар к доллару, год за годом… А сегодня корабль стоит на посадочной площадке, полностью отремонтированный. Готовый уйти в космос.
И теперь, если команда тридцать седьмого сектора победит, его корабль достанется Крейни. Он заключил пари с Бадом Крейни, чему есть множество свидетелей, только и всего.
— Ну? — спросил Дженсен.
— Буду играть, — ответил мистер Мик.
— И ты действительно умеешь играть? Ты нас не обманываешь?
Мистер Мик оглядел своих товарищей по команде. Выражение их лиц подсказало ему ответ.
Он сглотнул комок в горле, неудачно. Сглотнул еще раз и кивнул головой.
— Конечно, я умею играть, — солгал он.
Ему показалось, что люди не вполне удовлетворены ответом.
Он затравленно огляделся, но бежать было некуда. По-прежнему прижимаясь спиной к стене, мистер Мик вновь поднял глаза на своих товарищей:
— В последние годы играть случалось не так часто, — Он старался говорить беззаботным тоном, но полностью справиться с дрожью в голосе, кажется, так и не удалось, — Но когда я был моложе, я забивал по десять голов за игру!
V
В ожидании стартового сигнала корыто Гуса описывало медленные круги. В кабине, сгорбившись над панелью управления, сидел и нервничал мистер Мик.
Слева и справа точно так же медленно кружились другие корабли команды двадцать третьего сектора, отмеченные опознавательными огнями красного цвета.
В десяти милях танцевал, как сказочная лампа, гигантский светящийся шар. По другую сторону шара мерцали хороводы синих огней команды тридцать седьмого сектора. За ними светились зеленым буи, обозначавшие линию ворот тридцать седьмого сектора.
Уловив посторонний щелчок, мистер Мик прислушался к работе двигателей. Сказать по правде, корабль Гуса никуда не годился. Когда-то послушный и проворный, к сегодняшнему дню он износился до предела. Он с опозданием и неохотно слушался руля и всегда имел в запасе десяток милых шалостей, не позволявших пилоту расслабиться. Этот корабль слишком давно бороздил просторы космоса и слишком часто и грубо садился на скалы в водовороте колец Сатурна.
Бывший бухгалтер тяжело вздохнул. Если бы только ему позволили взять собственный корабль! Но тридцать седьмой сектор согласился на его участие в игре только при условии, что он выйдет на поле на корабле Гуса. Они вообще слышать не хотели о мистере Мике, но тут закон оказался целиком на стороне двадцать третьего сектора.
Мистер Мик огляделся. За боковыми линиями маневрировали сотни кораблей. Кораблей, битком набитых зрителями. Кораблей, имеющих на борту радиокомментаторов, чьи слова будут повторять все радиостанции Солнечной системы, и кинооператоров, чья работа — заснять грядущую битву во всех подробностях.
Мистер Мик содрогнулся.
Как же вышло, что он позволил втянуть себя в такое предприятие? Он всего только хотел посмотреть собственными глазами на Солнечную систему. Он и не думал играть в поло — тем более против собственного желания.
Это все жуки, и только они. Если бы не жуки, Гусу никогда не представился бы случай втянуть его в эту историю с тренерской работой.
Конечно, надо было быть решительнее. Сказать им, ясно и прямо, что он ничего не смыслит в космическом поло. Заставить их понять, что он не желает иметь ничего общего с этой дурацкой затеей. Но на него кричали, над ним смеялись, его запугивали. А еще были внимательны к нему, и это оказалось хуже всего. Он всегда питал особую слабость ко всем, кто был к нему внимателен. Такие попадались нечасто.
Наверное, стоило пойти к мисс Генриетте Перкинс и все объяснить. Она могла бы прислушаться и понять. Впрочем, сомнительно. У нее тогда все силы уходили на развертывание рекламной кампании. В конце концов, это ее работа — показывать товар лицом.
Если бы Гус не расчистил место на каминной полке… Если бы не Нижняя торговая палата Титан-Сити. Если бы не вся эта шумиха вокруг таинственного тренера…
И в особенности, если бы он сам не открыл свой дурацкий рот и не заключил пари с Бадом Крейни.
Мистер Мик застонал и попытался припомнить то немногое, что знал о космическом поло. Ничего не вышло. Не припоминалось даже то, что он сочинил сам, чтобы рассказать своим парням.
В этот момент с судейского катера ушла в пространство сигнальная ракета, и мистер Мик рванул сектор газа. Корабль забулькал и затрясся. У мистера Мика сердце подступило к горлу; он решил, что старое корыто взорвется прямо сейчас, не успев сдвинуться с места.
Но ничего такого не случилось. Корабль собрался с силами и рванулся вперед. Мистера Мика вдавило в кресло, голова откинулась назад. Слегка оглушенный, он потянулся к рычагу управления грузовым лучом.
Впереди, в гуще схватки, танцевал светящийся мяч, отскакивая от грузовых лучей, сверкающих, как ножи.
Два корабля столкнулись и рассыпались, как спичечные коробки. Еще один корабль, вошедший в крутой вираж над игровым полем, не выдержал перегрузки и развалился, наполнив обломками пятьдесят миль пространства.
Блеснули сигнальные огни судейского катера, и от боковых линий к мячу устремились запасные корабли, а спасательные корабли занялись оставшимися не у дел игроками и стальным мусором.
