Во-вторых, вставленные мысли, безусловно, принадлежат шизофренику в том смысле, что теперь являются частью его внутреннего мира, его PSM, поскольку они вставлены в то, что феноменологически он все еще переживает как свой собственный разум. Таким образом, в одной и той же области, в области когнитивных репрезентативных содержаний, вероятно, присутствуют агентность от третьего лица и право собственности. Нейрофеноменология шизофрении показывает, как для одного и того же индивида мыслительная собственность и агентность могут быть разобщены.
Следующий логический шаг состоит в том, чтобы спросить, может ли в одной и той же области содержания и в любом типе реальной нейрофеноменологической конфигурации агентность от первого лица когда-либо сосуществовать с отсутствием собственности. Существуют ли случаи, в которых феноменальное "я" моделируется как телесный, аттенциональный или когнитивный агент, но в которых неконцептуальная собственность не существует? Давайте рассмотрим несколько потенциальных примеров: Можете ли вы иметь прозрачную самомодель себя как активно генерирующего определенную мысль, не владея затем этой мыслью? Можете ли вы ощутить себя активно и целенаправленно внимающим воспринимаемому весу книги, которую вы сейчас держите в руках, без автоматического владения текущим актом внимания? Можно ли сознательно инициировать телесное движение, не владея проприоцептивной обратной связью, не переживая феноменально фактическое движение как движение собственного тела? Очень заманчиво сказать, что здесь - если вообще где-либо - мы действительно сталкиваемся с феноменальной необходимостью, с чем-то вроде закона, с существенной связью между двумя элементами, сохраняющейся во всех возможных случаях. Агентство, репрезентация процессов субличностного выбора на уровне ПСМ, является главным кандидатом на концептуальную сущность феноменальной собственности, феноменальной самости и глубинного происхождения субъективности, просто потому, что эти два элемента так сильно коррелируют. Является ли это специфическим для данной области нейрофеноменологическим "законом самосознания"? Связано ли образование феноменального "я", сознательно переживаемой собственности с механизмом, с помощью которого системы, подобные нам, функционально присваивают субличностные процессы, выбирающие целевые объекты для внимания, познания и действия?
Ответ может быть положительным, но мы не должны забывать, что это справедливо только для здоровых человеческих существ. Агентность от первого лица, безусловно, является достаточным условием для владения в большинстве непатологических конфигураций. Однако, еще раз расширяя нашу объяснительную целевую область, исходный пример акинетического мутизма, похоже, показывает, что это не является необходимым условием: Вы можете феноменально владеть своим телом, не будучи агентом. Наши лучшие современные контрольно-теоретические модели бреда контроля, возникающего при шизофрении (например, Frith et al. 2000), дают нам детальное понимание того, как агент может сознательно владеть своим телом и своими самопричинными телодвижениями, не будучи в состоянии феноменально присвоить процесс выбора и инициации, приводящий к ним. В результате он владеет телом, которое ощущается как дистанционно управляемая марионетка. Напротив, владение, похоже, необходимо для агентности. Сознательные процессы отбора на личностном уровне всегда работают с элементами, представленными через ПСМ, и эти элементы стали частями ПСМ через субличностные, бессознательные механизмы интеграции, которые сами по себе не могут быть феноменально собственностью. И это один из способов, с помощью которого субъективность закреплена в объективном мире: Она обязательно зависит от субличностной, бессознательной обработки информации.
Может ли феноменальная самость быть инстанцирована без qualia? Необходимо ли воплощение для самости?
Как мы видели в разделе 2.4, qualia (т.е. презентационное содержание, удовлетворяющее ограничениям 2, 3 и 7) репрезентативно атомарны. Их атомарность всегда соотносится с механизмом считывания (например, внимание vs. познание) и с набором ограничений, достаточных для феноменальности, на котором мы остановились по теоретическим соображениям. Теперь вопрос заключается в том, можем ли мы представить себе прозрачную ПСМ, не состоящую из репрезентативных атомов. Это должна быть самомодель, которая, хотя сама и является репрезентативной структурой, активной в механизме обработки информации некоторой сознательной системы, не обладает никакими атомами, из которых она состоит, например, путем связывания их в интегрированное гештальтоподобное целое. Необходимы ли феноменальные примитивы для особого случая самосознания?
Я могу представить две ситуации, в которых это не так. Во-первых, может существовать интегрированная самомодель, но без механизма считывания, который создает примитивы благодаря своей ограниченной разрешающей способности. Например, у примитивных организмов может быть очень простая Я-модель, не имеющая никаких субформатов и никаких аттенционных или когнитивных механизмов, с помощью которых они могли бы, посредством метарепрезентации, создавать такие особые субрегионы в своем феноменальном "я". Их низкоуровневые интеграционные механизмы просто делали бы их самосознательными, не превращая их в аттенционных или когнитивных субъектов. Они не могли бы присутствовать или думать о себе. Никогда не было бы PMIR второго порядка, направленного на самомодель первого порядка. И все же они могли бы быть самосознательными. Если их маленькая ПСМ максимально проста и не меняется со временем - то есть если она не удовлетворяет ограничениям 4 и 5, - то в ней фактически не может быть никаких интроспективно различимых атомов или субрегионов. Не было бы ни отдельных и различимых ощущений, ни модальностей. В каком-то смысле это был бы единый самоквал или однородный самопрезентатум, но его единичность и простота не были бы эквивалентны атомарности репрезентации, которая может быть создана таким нисходящим механизмом, как внимание. Это была бы интегрированная Я-модель, полностью вытекающая из динамической самоорганизации бессознательных механизмов "снизу вверх". Возможно, такое феноменальное "я" даже напоминает то, с которым остается человеческий пациент, страдающий акинетическим мутизмом.
Тогда существует вторая возможность. Мы, конечно, можем представить себе действительно интроспективные системы, обладающие ПМИР второго порядка, направленным на самомодель первого порядка. Например, они могли бы следить за содержанием своей Я-модели. Однако если бы это содержание менялось строго непрерывно, если бы оно было беззерновым на единственном уровне организации, на котором может работать аттенционная обработка, тогда не было бы и саморепрезентативных атомов. Не существовало бы никаких различимых внутренних границ. Содержание такой Я-модели плавно менялось бы и переходило из одной формы, например, интероцептивного содержания в другую, что сделало бы невозможным интроспективное3 различение этапов этого процесса. Феноменологически существовало бы дифференцированное и изменяющееся, но не имеющее атомов феноменальное "я". Однако оно все еще могло бы быть презентативным "я", обладая сильно коррелирующим со стимулом компонентом, функционально закрепленным в физическом мозге.
Очень интересно, что эта вторая концептуальная возможность на самом деле может быть хорошим способом описать человеческое самосознание на проприоцептивном уровне, на уровне интуиции, тонких фоновых эмоций или восприятия движения. Мы - целостные воплощенные существа. Это означает, что в ПСМ человека, скорее всего, есть важные и интересные слои, не проявляющиеся даже в терминах квалиа Льюиса или квалиа Раффмана (см. раздел 2.4), слои, которые не только недоступны для категориального восприятия и гештальтообразующих операций группировки, вызванных обработкой внимания, но и образуют непрерывный мультимодальный меланж. Феноменологически, не правда ли, существуют
