в стане недовольных своим малопопулярным отцом и его слишком настойчивым другом и, будучи человеком искренним, высказал свою точку зрения прямо, заявив по поводу сватовства Джучи к его сестре: «Ведь нашей-то родне придётся, пожалуй, сидеть у вас около порога да только невзначай поглядывать в передний угол. А ваша родня должна у нас сидеть в переднем углу да глядеть в сторону порога»[1001].
Как только это стало известно, к Сангуму явилась депутация, состоявшая из Джамухи, очевидно полностью помирившегося с кераитами, Алтана и Хучара — монгольских аристократов, в своё время возводивших Тэмуджина в Чингисханы, кара-киданя Эбугэджин-Ноякина[1002] и двух богатырей: Сюгэтэй-тоорила[1003] и Хачиунбеки[1004]. Они предложили опальному царевичу помочь вернуть право на престол, погубив Чингисхана, но отнюдь не советуя ему выступить против отца. Действительно, хана удалось уговорить, и он дал согласие на то, чтобы заманить Чингиса под предлогом сватовства в гости и убить. Верность друзьям и слову не была отличительной чертой кераитского владыки.
Состав депутации говорит о многом. Во-первых, социальное лицо её: вся монгольская родовая знать, которая, видимо, теперь уже полностью отошла от Чингисхана. И важно, что заговор не удался лишь благодаря тому, что два простых табунщика, Бадай и Кишлих, изменили высокородному хозяину и известили Чингисхана о готовящемся покушении на его жизнь. Тут налицо момент социальной розни: потенциальные «люди длинной воли» выступают против родовой знати, которая пытается опереться на соседнюю державу. Во-вторых, присутствие представителя кара-киданьского ханства показывает на продолжающиеся попытки уйгуров-несториан добиться объединения степи. Прямых указаний на роль уйгурских купцов в организации античингисовской коалиции нет, но за это говорит расстановка сил в 1203 г. В Хорезме сел на престол Мухаммед, враг неверных[1005]. Правда, уже в 1204 г. ему пришлось просить помощи у кара-киданей против Гуридов, но до этого времени его отношения с гурханом были напряжёнными, а это отражалось на торговле между Дальним и Ближним Востоком. Мусульманские купцы пытались перехватить выгодную торговлю с Сибирью, и в то время когда кара-киданьский эмиссар поднимал кераитов против Чингиса, мусульманский купец Асан скупал у монголов белок и соболей[1006].
Сам по себе факт торговли ни о чём не говорит, но то, что автор «Тайной истории» упомянул о нём при описании наиболее драматического момента войны Чингиса с кераитами, показывает на важность этого факта для читателя XIII в. Ведь автор не сторонник христианства и пользуется случаем подчеркнуть, что в критический момент не несториане, а мусульмане были друзьями Чингисхана.
Но самым для нас интересным является позиция Джамухи. Он начинает с наговора на Чингиса, якобы договорившегося с Таян-ханом найманским. В это, кажется, никто не верит, потому что причина ненависти к Чингису лежит в иной плоскости. Но при моральной подготовке общественного мнения клеветой не пренебрегают, даже если она не приносит противнику реального вреда из-за полной абсурдности.
Но ещё интереснее последующие события. Хотя Чингис, предупреждённый о предательстве, успел откочевать, вражеская конница настигла его. Однако пыль, поднятая авангардом противника, снова известила его о наступлении кераитов, и Чингисхан «поймал своего мерина, завьючил и уехал. Ещё немного — и было бы поздно. Оказывается, подъехал Джамуха…»[1007]. Что же это? Небрежность или предательство? Ведь будь Джамуха последовательным врагом Чингиса, каким его рисует Рашид ад-Дин[1008], ему следовало бы броситься в погоню, а он вместо этого остановился для встречи с основными силами и стал объяснять Ванхану, как сильны и осторожны монголы. А те за это время успели построиться для битвы. Наконец, когда Ванхан предложил Джамухе руководить боем, тот отказался и, больше того, передал Чингисхану точную диспозицию кераитского войска[1009], благодаря чему из рук Ванхана была вырвана верная победа. После этого автор «Тайной истории» как бы забывает про Джамуху, но Рашид ад-Дин восполняет пробел, сообщая, что Джамуха снова устроил заговор, на этот раз против Ванхана. Он подговорил нескольких монгольских и татарских вождей организовать третью партию, враждебную и Чингису и Ванхану. Последний разбил и разграбил кочевья заговорщиков, но тем самым лишился своих союзников, часть которых вернулась к Чингису, а часть передалась найманам[1010]. В числе последних оказался Джамуха.
Может и даже должно показаться странным, что Джамуха, постоянно обвинявший Чингисхана в связи с найманами, сам оказался на их стороне, но мы уже видели столько его поступков, не мотивированных пользой дела, что пора перестать просто удивляться[1011]. Но прежде чем искать разгадку столь необыкновенного поведения мудрого (сэчэн) джаджиратского князя, посмотрим, как он вёл себя в стане Таян-хана. Оказывается, точь-в-точь, как в ставке Ванхана, да и раньше. Командуя объединёнными силами монгольских племён, не покорившихся Чингису, Джамуха рассматривается найманами как наиболее ценный союзник, и Таян-хан доверял ему. Перед боем Джамуха постарался напугать своего союзника, описывая силу монголов, затем увёл свои войска и послал Чингисхану извещение, что найманский хан деморализован и можно начинать наступление. Совет оказался конструктивным — найманы потерпели полное поражение, после которого все монголы Джамухи сдались Чингисхану.
Теперь можно поставить вопрос: в чью пользу действовал Джамуха, последовательно предавая доверявшихся ему противников Чингисхана? Или точнее: кто выигрывал от советов Джамухи? Только один человек — Чингисхан! И больше того, если бы не было Джамухи, если бы никто не подбивал Нилха-Сэнгума на безрассудный, несвоевременный конфликт, не вспугивал зазевавшегося Чингиса, не обнажил во время боя найманского фланга, то вряд ли бы удалось Чингисхану подчинить себе храбрых и воинственных кочевников, в том числе самих монголов. И тут напрашивается одно-единственное решение: а что, если названые братья до конца оставались друзьями? Но посмотрим, как воспринимал сложившуюся ситуацию сам Чингисхан.
Гибель Джамухи
Если до сих пор расхождения между обеими исследуемыми нами версиями касались деталей, то в последнем акте трагедии Джамухи-сэчэна они весьма существенны. Автор «Тайной истории» и Рашид ад-Дин согласны и расходятся по следующим пунктам[1012]:
а) после поражения найманов Джамуха лишился поддержки монгольских племён и остался с малым отрядом; но численность этого отряда определяется Рашид ад-Дином в 60 человек, а «Тайной историей» — в 5 всадников. Во втором случае — это банда;
б) воины схватили Джамуху и привели перед лицо Чингиса, а тот их казнил за измену «природному государю». Однако, по Рашид ад-Дину, было казнено лишь 30 воинов, а остальные зачислены на службу;
в) Джамуха был казнён: по Рашид ад-Дину — путём разделения на суставы, как злейший враг; по «Тайной истории» — он сам просил умертвить его «без пролития крови», несмотря на то, что Чингисхан предлагал ему второе место в
