Пол собрал все мысли, какие смог. Он снова выжил, во всяком случае, пока. Он помнил свое имя и все, что к нему вернулось в зале со знаменем на стене. Но то, где он был, до сих пор ускользало из сознания, а место, где он очутился сейчас, стало новой загадкой.
Он попытался сесть и не смог, зато ухитрился перекатиться на бок. К телу начали возвращаться ощущения, покалывание в ногах быстро усиливалось — его попеременно сотрясали дрожь и болезненные спазмы. Зато теперь он сумел заглянуть за полотнище огня, хотя и не сразу опознал то, что открылось его глазам.
Тот, кто с ним говорил, и еще пять-шесть таких же бородатых круглоглазых мужчин сидели полукругом возле костра. Над ними нависала каменная крыша, но сидели они не в пещере, так что каменный потолок был, скорее всего, нависающим козырьком скалы. Снаружи виднелся мир почти безупречной белизны, мир глубокого снега, тянущегося до далекой зазубренной линии гор. У подножия холма, примерно в полумиле от них, вилась серая лента замерзшей реки, на которой чернела полынья, откуда его вытащили.
Он посмотрел вниз. Тот, кто говорил, теперь срезал мокрую одежду Пола листовидным куском черного камня. У мужчины было мощное тело, широкие ладони и плоские пальцы. Всю его одежду составляли шкурки различных животных, скрепленные веревочками из сухожилий.
«Неандертальцы. Пещерные люди, а здесь каменный век или нечто вроде того. Какой-то дурацкий музей — только я в нем живу. Пятьдесят тысяч лет от всего, что мне знакомо». Его пронзила тоска. Да, он был жив, но каким-то образом потерял свою жизнь — настоящую жизнь — и обречен неизвестно ради чего бесконечно бродить по жуткому лабиринту псевдомиров. В глазах набухли слезы, скатились по щекам. Даже дрожь и боль пробуждающихся нервов стихли, пересиленные ошеломляющим ощущением абсолютной утраты.
«Гэлли пропал. Ваала пропала. Моя семья, мой мир — все пропало».
Он перевернулся лицом вниз, прикрыл лицо ладонью, прячась от взгляда бородатого мужчины, и зарыдал.
К тому времени, когда каменный нож избавил его от последнего лоскута рубашки, Пол уже мог сидеть. Он подполз чуть ближе к огню. Кто-то из спасителей протянул ему мохнатую шкуру, воняющую жиром и дымом, Пол с благодарностью взял ее и закутался. Крупная дрожь постепенно сменилась слабым, но непрерывным ознобом.
Мужчина с ножом поднял все еще заледеневшую одежду Пола и со странной встревоженной заботливостью отложил кучку лоскутов в сторону. Когда он это проделывал, что-то с щелчком ударилось о камень и, поблескивая, покатилось. Пол пригляделся, поднял вещицу и повертел в пальцах, любуясь искорками огня, отражающимися в золотых гранях.
— Мы увидели тебя в воде, — сказал мужчина с ножом. — Мы думали, что ты животное, но Птицелов понял, что ты не животное. Мы вытащили тебя из воды.
Пол крепко сжал в кулаке золотую арфу. Она потеплела, и тут послышался нежный голос, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
«Если ты это нашел, значит, спасся». Пол огляделся, боясь, что его спасители испугаются, но они продолжали разглядывать его с прежним слегка тревожным участием. Через секунду он понял, что они не слышат голоса, и тот звучит только для него. «Знай же, что ты пленник. Ты не в том мире, в котором родился. Все вокруг тебя ненастоящее, и все же окружающие тебя предметы могут тебя ранить или убить. Ты свободен, но тебя станут преследовать, а я могу тебе помочь только в твоих снах. Ты должен ускользать от погони, пока не отыщешь других, которых я посылаю. Они станут искать тебя на реке. Они узнают тебя, если ты скажешь, что с тобой говорила золотая арфа».
Голос смолк. Когда Пол разжал кулак, золотая вещица исчезла.
— Ты не речной дух? — спросил мужчина с ножом. — Птицелов думает, что ты утопленник, вернувшийся из страны мертвых.
— Страны мертвых? — Пол уронил голову на грудь, ощутив, как наваливается на него утомление — тяжелое, точно нависающий над головой каменный свод. Внезапно он хрипло рассмеялся — мужчины попятились, что-то бормоча и перешептываясь. Перед глазами все расплылось из-за слез. — Страны мертвых. Похоже, так оно и есть.
СЕТЕПЕРЕДАЧА/СПОРТ: ТМФ делает олимпийский «жест доброй воли».
(Изображение: олимпийский/ТМФ флаг развевается над Афинеумом в Бухаресте.)
ГОЛОС: Для разрешения своего спора с Международным олимпийским комитетом и правительством Валахской республики «Телеморфикс, инк.» сделала так называемый «жест доброй воли». Взамен названия «Олимпийские игры „Телеморфикса“ в Бухаресте», на котором первоначально настаивала корпорация, они будут официально называться «Олимпийские игры в Бухаресте, спонсируемые „Телеморфиксом“».
(Изображение: Настасья Сиссенсен, вице-президент «Телеморфикса» по связям с общественностью.)
СИССЕНСЕН: Мы уважаем олимпийские традиции мирного компромисса и считаем, что держим в руках большую оливковую ветвь. Однако МОК должен помнить, что ничего не дается бесплатно. Во всяком случае, мы о таком не слышали.
Глава 37
Джонни Крутильщик
Над черными водами пролива Барбакоас, точно обрезок ногтя, висела ущербная луна. Остров, обрамленный цепочкой оранжевых прожекторов, светился ярче, чем что-либо в небе. Дред улыбнулся. Перед ним было гнездо, полное драгоценных яиц, а роль хищника досталась ему. Он сожмет эти огоньки в челюстях и с хрустом погасит.
Дред вызвал в голове «Exultate Jubilate», старинное музыкальное произведение, пульсирующее электричеством и звенящее радостной трансцендентностью. Жаль, что приходится слушать уже запрограммированную музыку, но дел было слишком много, и сегодня ему, выступающему в главной роли, некогда создавать собственный саундтрек. Сойдет и Моцарт.
Он коснулся разъема дистанционной связи, по-волчьи счастливый тем, что отделался от оптоволоконного поводка. Опустил руки на колени, ясно ощущая упругий неопрен костюма и крохотные зернышки прилипших к ладоням песчинок, и закрыл глаза, чтобы видеть самое важное.
— Первый канал, доложите.
На фоне темноты появилось инфоокно с изображением водной ряби, видимой с высоты.
— Вас слышу, — отозвался командир первой группы. — Мы готовы.
— Второй канал.
… Еще одно окошко с неким расплывчатым силуэтом, в котором он с трудом опознал лодку с противобликовым покрытием, да и то лишь потому, что сам ее покупал. Перед ней на песке лежало несколько темных фигур. Одна из них слегка шевельнулась; блеснули очки ночного видения.
— Готовы, jefe.
… Гора оборудования на фоне небрежно покрашенной стены арендованной квартиры, каждый ящик покрыт раздражающе черной матовой краской. И все.
«Какого черта?..»
Пауза затянулась на несколько секунд, потом показалась бритая голова, а в черепе Дреда зарезонировал голос Челестино:
— Заканчивал окончательную настройку, jefe. Теперь я готов.
«Скорее всего бегал со страха отлить». Дред связался по параллельному каналу с помещением рядом с лабораторией. На экране появилось женское лицо — круглое, бледное и обрамленное пылающими рыжими волосами.
