Книга Щегол - Донна Тартт

Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 236

– Ой, да брось ты!

– Поттер, – он резко втянул в себя воздух, – ну ты что-то с чем-то. Хуже бабы. “Быстрее, быстрее”. “Ну все, пошел”. Ты что, моих эсэмэсок не читал?

– Каких?

Борис замер, потянувшись за бокалом. Он быстро глянул на пол, и только тут я заметил, что возле стула у него лежит сумка.

Борис насмешливо прикусил большой палец:

– Валяй, смотри.

Слова так и повисли над испорченным завтраком. Искаженные отражения в куполообразной крышке на серебряном блюде.

Я поднял сумку, встал; когда я направился к двери, улыбка у него увяла.

– Подожди! – сказал он.

– Чего подождать?

– Что, открывать не будешь?

– Слушай… – Я слишком хорошо себя знал: затягивать с этим не стоило, я не могу дважды попасться на одну и ту же…

– Ты чего делаешь? Куда собрался?

– Отнесу сумку вниз. Пусть в сейф положат.

Я не знал даже, есть ли у них там сейф, но не хотел, чтоб картина находилась рядом со мной – с чужими людьми, в чулане она будет в большей безопасности. Еще я собирался позвонить в полицию – сразу же, как Борис уйдет, его во все это втягивать не стоило.

– Ты туда даже не заглянул! Даже не знаешь, что там!

– Принято к сведению.

– Это ты вообще о чем щас?

– Может, мне и не надо знать, что там внутри.

– Ах, не надо? А может, надо. Это не то, что ты думаешь, – прибавил он с легким самодовольством.

– Не то?

– Не то.

– А откуда ты знаешь, что я думаю?

– Да, конечно, я знаю, что ты думаешь! И ты ошибаешься! Прости. Но, – он вскинул руки, – там кое-что гораздо, гораздо лучше.

– Лучше, чем?..

– Да.

– Что вообще может быть лучше?

– А вот так. Лучше-прелучше. Ты уж поверь. Открой, сам увидишь, – он кивком указал на сумку.

– Что это? – С полминуты я не мог ни слова вымолвить. Я вытащил из сумки один кирпичик сотенных – доллары, – потом еще один.

– Тут не все, – он поскреб в затылке. – Небольшая часть.

Я посмотрел на деньги, потом на него.

– Небольшая часть – чего?

– Ну, – он ухмыльнулся, – подумал, с наличкой я красивее выступлю.

Из соседней комнаты доносятся приглушенные комедийные голоса, отчетливые рулады закадрового смеха.

– Чтоб тебя получше удивить! И помни, это еще не все. Валюта США, тебе с ней домой проще будет возвращаться. Тут столько, сколько ты привез – ну, чуть побольше. По правде сказать, денег они еще не перевели – платеж пока не прошел. Но скоро заплатят, я надеюсь.

– Они? Кто не перевел денег? За что?

– Деньги мои. Собственно личные. Из сейфа у меня дома. Мы за ними в Антверпен заезжали. Так лучше ведь – чтоб ты их увидел, когда сумку откроешь, а что, нет? Рождественское утро! Хо-хо-хо! А потом их будет еще больше.

Я повертел в руках пачку денег, осмотрел ее: с одной стороны, с другой. Перетянута банковской лентой, на вид – будто только что из “Ситибанка”.

– “Спасибо, Борис”. “Ой, да ну что ты!”, – иронично ответил он уже своим обычным голосом. – “Рад помочь!”

Пачки денег. Как с неба свалились. На ощупь похрустывают. Что-то во всем этом было – какой-то смысл, какие-то эмоции, но до меня они пока никак не доходили.

– Короче, как я уже сказал – тут только часть. От двух миллионов евро. А в долларах это гораздо, гораздо больше. Так что – с Рождеством тебя! Вот тебе мой подарок! Я могу открыть на твое имя счет в швейцарском банке, перевести туда остаток, сделать вклад на предъявителя, и тогда… Ты чего? – спросил он, чуть ли не отпрыгнув от меня, когда я засунул пачки денег обратно в сумку, застегнул ее и сунул ему. – Нет! Это твои деньги!

– Они мне не нужны.

– Ты, похоже, не понял ничего! Пожалуйста, дай я все объясню.

– Еще раз – мне они не нужны.

– Поттер, – он скрестил руки на груди и холодно на меня поглядел, так же, как тогда – в польском баре, – другой на моем месте вышел бы сейчас отсюда, улыбаясь во весь рот, и никогда бы не вернулся.

– Ну и почему же ты не уходишь?

– Я… – он окинул взглядом комнату, будто ища ответ, – я тебе скажу, почему! По старой дружбе. Хоть ты и обращаешься со мной как с преступником. И потому, что я хочу вернуть тебе должок…

– Какой должок?

– Чего?

– Ну какой? Объясни! Откуда, черт дери, взялись эти деньги? И что, мать твою, это меняет?

– Ну, слушай, не надо так сразу думать, что…

– Наплевать мне на эти деньги! – чуть ли не в голос орал я. – Картина – вот что важно! Где картина?

– Если ты помолчишь хоть секунду и перестанешь придумывать…

– Что это за деньги? Откуда они? Кто их тебе дал? Билл Гейтс? Санта-Клаус? Зубная фея?

– Прошу тебя, хватит. Ты прямо как твой отец – чуть что в позу становишься.

– Где картина? Что ты с ней сделал? У тебя ее нет больше, да? Обменял? Продал?

– Нет, конечно, я… эй! – Он резко отодвинул стул. – Господи, Поттер, да успокойся ты. Да не продавал я ее. Ну как я мог ее продать?

– Не знаю! Откуда мне знать? Зачем вот это все было? Смысл в чем был? Да зачем я вообще сюда поехал? Зачем ты меня в это втянул? Ты что, меня сюда притащил, чтоб я тебе людей помогал убивать? Так, да?

– Я в жизни никого не убил! – надменно отозвался Борис.

– Господи боже. Это ты говоришь? Это шутка, смеяться надо? Ты, значит, только что сказал, что никого…

– Это была самозащита. Ты сам видел. Я, знаешь ли, людей чисто для удовольствия направо-налево не убиваю, но когда надо – могу себя защитить. А ты, – властно перебил он меня, – когда ты – Мартина, то кроме того, что я бы сейчас тут не стоял, да и ты, наверное, тоже…

– Слушай, сделай одолжение! Раз уж никак не заткнешься. Отойди вон туда, в сторонку, хоть на минуту. Я сейчас даже видеть тебя не хочу.

– … насчет Мартина, если б в полиции все узнали, тебе бы медаль дали, и не только они, а еще много других невинных людей, которых сейчас благодаря Мартину нет в живых…

– Или, знаешь что, можешь даже уйти. Так, наверное, будет лучше.

– Мартин был сущий дьявол. Ничего человеческого. Отчасти это не его вина. Он такой родился. Ни капли чувств, понимаешь? Мартин, знаешь, в людей не только стрелял, он с ними вытворял много чего похуже. Нет, с нами бы ничего такого не было, – торопливо прибавил он, взмахнув рукой, как будто только в этом-то и крылась причина наших с ним разногласий. – Нас он бы просто пристрелил по старой дружбе, без всяких гадостей и мерзких штучек. Но был ли Мартин хорошим человеком? Настоящим, нормальным человеком? Нет. Не был. Да и Фриц не был нежной ромашкой. Так что боль эта твоя, раскаяние – это потому, что ты на все неправильно смотришь. А надо так – что ты, мол, совершил геройский поступок во имя высшего блага. Потому что нельзя все время так мрачно глядеть на жизнь, понимаешь, это очень вредно.

Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 236