саркастическая усмешка, вздёрнутые брови… Наконец, почти одновременно, они закрыли папки и посмотрели на него и фюрера.
– Я вижу, у вас появились вопросы, господа? – спросил Гитлер, слегка улыбаясь. – Можете их задавать оберштурмфюреру. Его зовут… Густав. Он ответит на все ваши вопросы, так как именно он является автором того что вы прочитали.
Генералы снова переглянулись и Роммель задал первый вопрос:
– Оберштурмфюрер… откуда у вас появились эти идеи? Честно говоря, кое-что меня заинтересовало, но другое вызывает… большие сомнения! – сформулировал он свои мысли.
– Я вас внимательно слушаю, господин генерал! – отозвался Гюнтер с готовностью. Он прекрасно понимал Роммеля, для него всё прочитанное было чем-то новым, даже революционным, поэтому он был намерен ответить на все его вопросы. Более того, это было важно и для самого Гюнтера, ведь если в его идеях будет ошибка то платить за неё будут именно подчинённые этих генералов.
– Давай без чинов, Густав? – спросил Роммель, улыбнувшись. – Терпеть не могу всю эту официальную болтовню! Я боевой офицер а не штабная штафирка. Называй меня просто Эрвин.
– Хорошо, Эрвин. Что ты хочешь спросить? – согласился Гюнтер. Его порадовал демократизм генерала. Значит, высокая должность и звание не заразили его "звёздной болезнью". Тем лучше, легче будет с ним общаться.
– Насчёт "единичек" я с тобой полностью согласен. Их век прошёл, они устарели ещё в Испании. Но вот "двойки" и "тройки", я уверен, ты рано их хоронишь. Думаю, они ещё могут себя показать. Большую часть машин в наших дивизиях составляют именно они. Если мы будем ждать пока их заменят "четвёрки" то пройдёт куча времени… – доказывал ему Роммель.
– Эрвин, я понимаю что перед планом "Гельб" поздно затевать такое масштабное перевооружение, но поверь мне, самый лучший танк на сегодня – именно "четвёрка"! У неё огромный потенциал для модификаций! Броня, орудие, ходовая… Да, во Франции "двойки" и "тройки" смогут добыть нам победу, но что потом? Не забывай, противник тоже учится, те же англичане и русские будут усиливать свои танки и противотанковые орудия! Надо смотреть вперёд, в будущее! К тому же французские "Somua", "Char B1 bis" и британские "Матильды" обладают хорошей бронёй. Те же "двойки" смогут, в лучшем случае, сбить с них гусеницы. "Тройки" подобьют такие машины лишь если окажутся близко, да и то не факт. Я не хочу чтобы наши парни глупо погибали лишь потому что их машины оказались хуже чем у врага! – эмоционально говорил Гюнтер, глядя прямо в глаза Роммелю.
Тот задумался.
– Скажи, Густав, как ты смог представить дальнейшее развитие "четвёрок"? Меня впечатлили идеи поставить на них удлинённое орудие и усилить броню… – внезапно вступил в разговор "Быстроходный Гейнц".
– Я… – слегка замялся он… – смог поговорить кое с кем из конструкторов и мне пришло в голову что этот обрубок, который стоит сейчас на "четвёрках", слишком слабый. Да, у него неплохое фугасное действие но чтобы бить из него вражеские танки, этого мало… Ствол короткий, слишком маленькая скорость снаряда а значит, низкая бронепробиваемость.
– Танки и не должны сражаться против вражеских танков! – уверенно сказал Гудериан. – Их задача прорвать оборону и уйти в прорыв. Обходить и окружать врага! А танками противника пусть занимается противотанковая артиллерия, она для этого и создана!
Гюнтер внезапно вспомнил… Ну конечно, как он мог забыть? Ведь Гудериан был ярым сторонником теории что танки не должны сражаться против танков! В дальнейшем, он поймёт свою ошибку но когда это ещё будет? Надо исправлять прямо сейчас.
– Господин генерал! В бою могут быть всякие ситуации, вы это знаете не хуже меня! Если так случится что группа наших танков вдруг столкнётся с вражескими машинами, неужели вы дадите им приказ отступать? Ведь противник, зная эту нашу тактику, постарается именно так и делать. А если, всё-таки, "четвёрки" столкнутся с ними в бою то не смогут ничего сделать тем же "Матильдам", которые имеют одинаковую броню со всех сторон, и понесут серьёзные потери, а боевая задача не будет выполнена. Я уверен что наши танки должны быть универсальными, иметь возможность сражаться с любым родом войск противника, в том числе и с танками. Более того, я знаю что другие страны, например, в СССР уже разрабатывают танки с противоснарядной бронёй и мощными орудиями! – попытался Гюнтер убедить его.
– Это точно? Насчёт сведений о новых русских танках? – нахмурился Гудериан. Роммель тоже очнулся от размышлений и с живым интересом слушал разговор. Гюнтер бросил взгляд на фюрера. Тот, подумав несколько секунд, кивнул ему.
– Так точно! Русские, примерно месяц назад, утвердили в производство средний танк под названием "Т-34". Боевая масса больше 25 тонн, дизельный двигатель, броня – 45 мм, к тому же расположенная под углом, широкие гусеницы для бездорожья и мощное орудие 76 мм. К сожалению, если встретятся в бою наша "четвёрка" и этот "Т-34", высока вероятность что победителем будет новый советский танк. Именно благодаря тому что у него хорошая пушка и противоснарядная броня. Советы учли испанские уроки… – закончил Гюнтер.
– Разве мы собираемся воевать с русскими? – удивился Роммель, посмотрев на фюрера.
Тот нахмурился и ответил:
– В ближайшее время нет. А потом… кто знает? Возможно, это они захотят на нас напасть чтобы привести к власти сторонников мерзавца Тельмана. Мы должны быть готовы к любому развитию событий.
– Более того, русские разрабатывают новый тяжёлый танк, "КВ-1". Он весит больше 40 тонн, тоже имеет широкие гусеницы, вооружён той же пушкой что и "Т-34". Только броня у него 75 мм! Вы понимаете? Если вдруг нашим "четвёркам" придётся воевать с ними, то их окурки ничего не смогут сделать с этим зверем. А ведь русские могут придумать что-то ещё более мощное! – горячо говорил Гюнтер, требовательно смотря на генералов. Если они его не поддержат то в будущем это может обернуться лишними потерями. – Да, пока эти машины "сырые". У них куча "детских болезней", Советы сами это признают. Но когда они всё доделают то смогут спокойно пускать их в бой. Наши танки не сумеют помешать им. Я хочу это предотвратить, понимаете?
В кабинете Гитлера повисла тишина. Генералы молчали, обдумывая новую информацию. Гюнтер чувствовал что его слова зацепили их и добавил:
– Поймите, у нас просто нет другого выхода! Если мы этого не сделаем, то
