каюте. А с остальным к тебе.
— Ладно. Сейчас схожу — посмотрю, работают ли уже те душевые, что в кормовой надстройке?
Душевые не работали, но Амяз сказал, что просто надо открыть кое-какие краны и вечером Нариман пошел знакомить своих подручных с благами цивилизации, заставив, сперва, как следует там все отмыть. После уборки, Ержан и Пин, понимавшие принцип работы смесителя, снисходительно принялись учить Маммалу и Точилку как пользоваться кранами, чтобы добиться нужной температуры воды. Получилось не сразу, но водогрей при заглушенной главной силовой установке работал вполсилы, так что обошлось без ожогов.
— О Небо, какое же это блаженство… — Нариман прислушался к доносящимся из душевой воплям, — Ничего — привыкнут…
— Я сперва тоже терялся… — готовящийся заступить на ночное дежурство Федор согласно кивнул, — Потом понравилось. У нас на ферме такого нет. И в городе нет. Ну может только у богатых…
— А ты из бедной семьи?
— Да. Мы свиней разводим. Повелось так. С прадеда еще.
— А тебе, значит, надоело? Или я опять спрашиваю лишнего?
— У вас тут редко люди новые бывают, помню… Да не — спрашивайте, мне скрывать особо нечего.
— Так как ты решил с фермы — и в моряки?
— Случайно… Капитана встретил — он мне предложил попробовать. Вроде, пока, неплохо получается.
— Видимо, такова твоя судьба…
— Может да, может нет, — Федор пожал плечами, — Я над таким не думаю особо. Надо делать — делаю. Все равно же придется, так чего тянуть?
— О Небеса! Вот сколько я своим пытаюсь вдолбить эту простую мысль! Не понимают!
— А они «ваши», в смысле «родственники»?
— Разве мы похожи?
— Ну они вас «дядей» называют. Вот я и подумал, может родня?
— Нет. Скорее, они у меня в ученичестве. Агха-йе Канат, когда отправлял меня сюда, сказал, что я могу взять кого хочу. Это я еще самых толковых выбрал. Ну кроме Ержана. За него отец попросил. Он с Пином был в учениках у местных механиков. Ничему толковому его там не научили, зато показали, как пить айяуаску.
— Это что?
— Отвар из «лианы мертвых». Он неё голова идет кругом и человек видит то, чего нет. Местные считали, что так к ним приходят духи. И выходят паразиты. Про паразитов — правда, насчет духов не уверен. В любом случае, когда отец увидел как Ержан кричит в пустой угол комнаты, он отправил его со мной. У меня с этим строго.
— Это хорошо, — Федор уважительно кивнул, — Мой отец тоже всегда говорил, что в доме орать нельзя.
— Я не об этом, но да ладно… — встав, Нариман потянулся и указал наверх, — Тебя ждет твоя женщина.
— Ну я не знаю… — посмотрев в указанном направлении, Федор скептически прищурился, — Я в смысле, что «женщина», это скорее во… С грудью, с задницей. А Чума, она скорее «девушка».
— Оттенки слов? Да, видит Небо, ты прав. Она, пока, стройна как её винтовка. Кстати — у неё там стоит оптический прицел?
— Да, а что?
— Просто хотел удостоверится, что мои глаза меня не обманывают. Спокойного вам дозора и еще раз спасибо, что разрешили помыться у вас. Я привык к простой жизни, но иногда скучаю по маленьким радостям вроде теплого душа.
— Если что, то обращайтесь… Мне не жалко.
Махнув рукой, Федор бодро поскакал по лестнице наверх. Его место возле Наримана заняли подчиненные, которые, задрав голову, тоже оценили красиво выделяемый гаснущим Ореолом силуэт Чумы на крыше надстройки.
— Дядя Нариман! Вы с ним про неё говорили?
— Вам какое дело? Все вымылись?
— Да! Здорово у них тут! А может вы попросите, чтобы они нас пустили сюда пожить?
— Небо не видело еще подобной наглости! Вам разрешили посетить душевую, а вы уже думаете, как перебраться сюда на постой?
— Ну тут у них кают куча! Что им — жалко что-ли?
— А что вас не устраивает там? — Нариман кивнул в сторону хижин, — На берегу?
— Там спать неудобно! А тут у них койки мягкие. Я сам видел! С пружинами!
— Ну сделайте и себе такие! На том судне, что потрошили на запчасти, можно найти похожие.
— До туда плыть надо!
— Лентяи… Спрашивайте сами!
— У кого, дядя Нариман?
— У старшего.
— Так как мы спросим, если он старший? А так он старший, вы старший — вы договоритесь. Мы же им помогаем!
— Хорошо… Пин и Ержан помогают — за них попрошу.
— А за нас! — вскинулись Точилка с Маммалой, — Почему они будут тут жить, а мы нет!?
— А почему вы не поделились той одеждой, что вам подарили?
— Ну дядя Нариман! Они же все в мазуте! Они её испачкают!
— Ну раз так, значит за вашу помощь вы уже получили оплату. Не нойте.
— Мы поделимся, дядя Нариман!
— Как поделитесь, тогда и поговорим. Пошли — сейчас не время. И думайте, чем вы можете помогать. Бездельники им тут не нужны.
* * *
«Ушли…» — выглянув в иллюминатор сообщила Кара. После долгого трудового дня им, еще, пришлось раскладывать вещи, потом повоевать с сантехникой, чтобы капающий кран не долбил по мозгам, приволочь еще одну койку. Так что Амяз, лежа на получившемся широком ложе практически без сил, умоляюще посмотрел на Кару, понимая, зачем та ждет, когда судно покинут посторонние.
— Ты совсем устал? — спросила та, видя его взгляд, — Совсем-совсем?
— Да… И я беспокоюсь за «Интернационал». Не могу перестать думать.
— Не беспокойся. Они все сделают. Лучше скажи, что сделать мне, чтобы тебе стало полегче?
— Не знаю… Я сегодня столько бегал…
— Тогда лежи…
Кара пересела в ноги и, откинув простыню, которую они по жаре использовали вместо одеяла, принялась массировать Амязу ступни. Тот аж охнул от блаженства.
— Нравится?
— Очень…
— Это хорошо… Хочешь я тебе спою чего-нибудь? Я давно не пела.
— Конечно!
— «Впереди неизвестность и тьма, и шепот машин вокруг. И если руки опустятся вдруг, то помни, что чони это не камни и земля. Чони — мы с тобой. Ты и я», — прикрыв глаза Кара начала раскачиваться в такт, — «Мы в небо ушли со слезами, оставив свои города. Но если грустишь, то помни, что чони это не камни и земля. Чони — мы с тобой. Ты и я. Затихли машины и мы на чужом берегу. Но что бы не со мной не случилось, тебя сберегу, ведь чони это не камни и земля. Чони — мы с тобой. Ты и я… Чони, запомни, то мы с тобой. Ты и я…»
— Красиво… Это старая?
— Нет. Её дедушка сочинил. Пел мне в детстве.
— Там поется про города… — Амяз вздохнул, — У нас когда-то
