тут трое или четверо из них, помогая, разом налегают на рукоять и заталкивают в глотку Гарри его собственную ладонь, и он больше не может ни глотать, ни дышать.
Его глаза вылезают из орбит, лицо деформируется, изо рта льется слюна.
А ладонь проталкивают все глубже, глубже, пока тело Гарри не сотрясает последняя судорога. Больше он не двигается.
Перевод: Иван Кочетов
Эмбрион
Tim Curran, "Embryo,", 2021
Мегалон был пятой планетой в системе Проциона А, и "Антарес" вращался вокруг него уже три, а то и четыре недели. Он кружил вокруг этого уродливого иссиня-черного шара, похожего на дрейфующий в космосе череп.
Лиден ненавидел его. Он ненавидел смотреть на него, видеть его, знать, что он существует.
То, что сначала было чем-то вроде необъяснимого страха при виде его, теперь переросло в чистый ужас.
Когда он дежурил у поста связи, как сегодня, его взгляд притягивался к нему на обзорном экране. Как он ни старался отвести взгляд, он не мог. Он гипнотизировал его, как когда-то считалось, что змея может загипнотизировать птицу, которую хочет съесть.
Он владел им. Он властвовал над ним. И в глубине души, там, где обитал настоящий страх, он знал это.
Вот и все, — подумал он с дрожью. — Оно знает, что я здесь, и наблюдает за мной, как и я за ним, потому что у него есть на меня планы.
Боже, он не мог продолжать в том же духе. Остальные начали замечать, что с ним что-то не так. Меньше всего ему хотелось, чтобы по возвращении домой его отправили в психушку. Ему нужна была большая зарплата, которую приносит управление космической установкой. Он должен был думать о Кэссиди и Тейлоре. Он должен был позаботиться о них.
— Ты не спишь, Ли? — произнес голос, и он подскочил.
— Нет, — ответил Лиден. Его голос был сухим и пронзительным. — Просто отключаюсь, наверное.
Мокстон стоял и смотрел с планеты на Лидена.
— Ты меня знаешь, Ли, я не вмешиваюсь. Но… что-то беспокоит тебя в последнее время? Ты просто сам на себя не похож.
Лиден прижал руку ко рту и притворно зевнул. Он должен был сделать это, чтобы не закричать и не начать разглагольствовать о том, что, по его мнению, на этой проклятой планете водятся привидения, что это огромное серые глазные яблоки, заглядывающие в глубины его души.
— Нет, я в порядке.
— Ты уверен?
— Да.
— Хм… — Мокстон не выглядел убежденным. — Мы уже давно в пути. Если тебе нужен отдых на пару дней, дай мне знать.
Старый добрый Мокс. Он был вторым командиром "Антареса" и всем был как старший брат. У него был заботливый глаз и чуткое ухо.
— Я дам тебе знать.
С борта донесся гулкий звук, словно ветер дул в заброшенном доме. Он то поднимался, то опускался, то дул, то стонал.
— Почему бы тебе не выключить это дерьмо?
Это был звездный и планетарный шум Мегалона, излучения его магнитного поля. Через некоторое время он стал действовать на нервы.
— Похоже, я не заметил, что он у меня включен.
Мокстон окинул его тяжелым взглядом.
— Ну, это жутковато.
Не сиди здесь и не слушай. У тебя от этого голова пойдет кругом. Звук такой, будто чертова планета дышит.
Когда он ушел, Лиден снова включил его. Это было жутко и не способствовало его душевному состоянию, но когда он оставался один и смотрел на мертвый мир Мегaлона, он автоматически прислушивался к шуму. Он не успокаивал его: он пугал его… и все же он слушал его часами.
Сейчас он звучал как тяжелые помехи с далеким, регулярным пингом, напоминавшим ему стук колышков на веревке флагштока на ветру. Динь-динь-динь-динь-динь. Пустое, отдающееся эхом. Это заставило его вспомнить о пустых школьных дворах и ветре, гуляющем по ночам на детских площадках.
На Мегaлоне было очень ветрено, его скалистую поверхность обдували облака токсичного метана, водорода и гелия. Темно, туманно, небо испещрено облаками цвета кровоподтеков. Больше там ничего не было. Когда-то планета была похожа на Землю, но сейчас она находилась на пути к превращению в газовый субгигант в результате процесса планетарной эволюции, который заставил геологов ломать голову. Именно по этой причине "Антарес" проводил расширенное обследование планеты и запускал зонды каждые пару дней.
Теперь музыка Мегaлона представляла собой рокочущие звуки, напоминающие гром или реактивные двигатели старого образца. Он утих, и вернулись гулкие помехи. Пищание исчезло, но появился странный металлический стук, который повторялся снова и снова: тап-тап-тап, тап-тап-тап. Это было похоже на азбуку Морзе. Лиден зажал уши руками.
— Я не буду слушать, — сказал он. — Не буду.
Я знаю, что ты всего лишь планета. Я знаю это. Я знаю.
Словно в ответ на это раздался непрерывный мясистый, пульсирующий шум. Он звучал так же, как сердце Тейлор во время ультразвукового исследования, когда она была на шестом месяце в животе Кэссиди: шиш-шиш, шиш-шиш. Боже мой, он сходил с ума.
* * *
Когда его смена на посту связи закончилась, нервы были натянуты, как старые провода. Он знал, что не сможет заснуть, потому что планета будет вторгаться в его сны, поэтому спустился на камбуз и набрал завтрак из пищевого синтезатора. Сырный омлет, бекон, тосты с мармеладом. Черный кофе. Апельсиновый сок. Все было очень вкусно, но когда он сел за стол, от запаха желудок скрутило.
Он отодвинул тарелку, но потом передумал.
Если бы кто-нибудь пожаловался капитану Криду на его странное поведение, старик, возможно, наблюдал бы за ним прямо сейчас. На проклятом "Антаресе" было больше камер слежения, чем в федеральной тюрьме. Они могли следить за каждым твоим шагом, если бы захотели.
Он потягивал кофе, стараясь не думать о Мегaлоне. Даже когда его не было наверху, он мог смотреть сквозь стены и видеть его, как глазное яблоко, проникающее в мышиную нору.
В комнату вошла доктор Шарма, кивнула ему и села напротив, изучая дисплей своего линзовидного голопланшета, который висел в воздухе перед ее глазами.
Не смотри на нее. Не встречайся с ней взглядом, — подсказывал ему голос в голове. — Это будет выглядеть как паранойя.
Зная, что есть большая вероятность того, что старик предупредил ее, чтобы она следила за ним, Лиден старался вести себя как можно непринужденнее. Хотя его аппетит пропал вместе с ощущением хорошего самочувствия, он заставил себя поесть. Он хотел, чтобы она увидела, какой у него хороший аппетит.
Видите, док? Видите? Я — большой здоровый мальчик с большим здоровым аппетитом. Не беспокойтесь.
