от меня! Ты сейчас носишь в себе моего ребёнка!
Его напор меня удивил и даже немного выбил из колеи:
– Ты… – я запнулась. – Ты не выглядишь расстроенным.
– Да потому что я не расстроен! Я счастлив!
Я не понимала.
– Что… Но… Я не… – ничего логичного мне в голову не приходило. Очевидно, я упустила что-то чрезвычайно важное. – Если это так, если ты счастлив, тогда почему ты ушёл? – мой голос отчего-то вдруг осел.
– Да потому что весь прошедший день я боялся того, что ты меня бросишь!
– Брошу?! Почему?! – у меня в голове окончательно всё смешалось.
– Ты переживаешь сейчас серьёзное потрясение со всей этой каверзной семейной историей, причём переживаешь внутри себя, не желая делиться со мной даже малой толикой своих чувств. Всё, что мне остаётся – самостоятельно вытаскивать из тебя твои мысли клешнями своих усилий: кто знает, что происходит в твоей голове? Может быть, ты растеряна, может быть, ты склонна ошибочно полагать, будто всё в твоей жизни сплошная ложь, что даже твои чувства ко мне или, что ещё хуже, мои чувства к тебе ложны? А потом ты молча куда-то уходишь, продолжая вариться в чане своих переживаний, при этом не забывая не впускать в этот чан меня, и на протяжении всего дня игнорируешь мои попытки поговорить с тобой. Я на стену лезу от одной только мысли о том, что во все эти “немые” часы ты выстраиваешь план побега от меня, и мои опасения ты подпитываешь своим сообщением о том, что хочешь побыть наедине с собой, чтобы “о чём-то подумать”. После ты являешься домой поздним вечером, совершенно подавленная, с красными глазами и, при моей попытке поцеловать тебя, отстраняешься. Я трясусь над приготовлением ужина, ты приходишь и, снова лишь из-за моей настойчивости, рассказываешь мне не только о своей беременности, но и о том, что, оказывается, накануне ты виделась со своим бывшим. Ты беременна – от этой новости у меня фейерверки счастья в грудной клетке разрываются, но вот ты говоришь, что пересекалась со своим бывшим и промолчала об этом… Дилан, оказывается, желает бросить свою подружку… Понимаешь, что я чувствую?
– Н-нет…
– Ты лучший следователь после меня в этом городе, Пейтон, так как же ты не понимаешь моих чувств?! Твой бывший расстаётся со своей подружкой, а ты не рассказала мне о своей встрече с ним: что я могу подумать обо всём этом? Я могу подумать: а вдруг ты решила вернуться к нему?
– Ты серьёзно?!
– Скажи, что мои страхи беспочвенны, Пейтон! Скажи мне это или, клянусь, я вытрясу из тебя правду!
– Я вовсе не собиралась от тебя уходить! Как ты вообще мог допустить подобные мысли?!
– Замечательно. Уже легче.
– Легче?
– Ты ясно дала понять, дорогая моя, что не хочешь больше замуж. Твои слова: “Ни при каких условиях я не хочу больше замуж”.
Я вспомнила эту цитату. Я действительно сказала эти дурацкие слова менее чем за сутки до того, как впервые легла с Арнольдом в постель.
Парень продолжал:
– Ты сказала именно “ни при каких условиях”. Поэтому, когда ты сообщила мне новость о том, что беременна от меня, я смотрел на тебя и думал, что ты уходишь от меня, что сейчас ты порвёшь со мной, чтобы если не разорвать, тогда ослабить до безопасного по твоему мнению предела нашу связь. Я не мог позволить тебе сказать роковые слова, хотя бы не попытавшись повернуть ситуацию на девяносто градусов, и поэтому я рванул за кольцом.
– За каким ещё кольцом? – я ничего не понимала. Мои ожидания противоречили его словам. Наверное, я должна была радоваться этому, но я была слишком потрясена, чтобы осознавать…
Он вдруг вынул из правого кармана своей куртки какую-то бархатную коробочку бордового цвета, которую я прежде у него не видела, и, поднеся её поближе к моим глазам, открыл её. Внутри шкатулки оказалось безумно красивое кольцо в виде свёрнутого пёрышка, украшенного блестящими белыми камнями.
– Ты издеваешься? – отстранённым тоном, поведя одной бровью, решила поинтересоваться я. – И откуда кольцо? Сейчас ночь, все ювелирные салоны давно закрыты.
– Я купил его неделю назад. Проходил мимо ювелирного салона, заметил его на витрине и сразу решил, что тебе бы оно очень подошло.
Я никогда не носила колец. А это кольцо было таким утончённым, что я вдруг залилась краской. Неужели Арнольд действительно считает, что моим пальцам, всегда сжатым в кулаки, может пойти столь тонкое украшение? Это открытие меня смутило. Он видел во мне хрупкую девушку, которую никто, даже я сама, никогда не различал во мне… И мне вдруг стало интересно – я вдруг захотела её узнать, эту хрупкую себя.
– Мне нравится, – сдвинув брови, заставила себя говорить я, но больше ничего выдавить из себя я так и не смогла.
Я отчего-то внезапно онемела…
– Почему ты молчишь?
Я впервые в жизни услышала в мужественном голосе своего напарника столь отчётливое переживание. Пока я сверлила взглядом шкатулку с кольцом, зависшие перед моими глазами, Арнольд сверлил взглядом меня, и его сверление становилось всё более беспокойным…
Вдруг, максимально неожиданно, он так резко встал на одно колено передо мной, что одну страшную секунду я думала, будто его сразил удар и поэтому он рухнул. Не зная, что делать, я не могла отвести глаз от стоящего передо мной на одном колене парня. Я совершенно растерялась, а моё лицо оканчательно залилось краской… Арнольд же, вглядываясь через мои глаза прямо в мою душу, вдруг спросил совершенно не присущим ему, дрожащим тоном:
– Пейтон Пайк, ты выйдешь за меня замуж?
От растерянности я окончательно онемела, понимание чего, очевидно, в эти секунды ввергало не одну меня в ужас.
…Я уже смирилась с тем, что осталась одна, а здесь вдруг…
Он обеспокоенно схватил меня свободной рукой за мою правую ладонь, безвольно висящую возле бедра.
– Умоляю. Выходи за меня замуж.
– Я согласна, – не своим, слегка осипшим и даже в какой-то мере детским голосом отозвалась я.
Как только я произнесла слова, которые крутились в моей голове ещё до того, как этот неподражаемый мужчина встал передо мной на одно колено, он мгновенно вскочил на ноги и так резко обнял меня, и прижал к себе, что я чуть не опрокинулась.
– Спасибо… Спасибо-спасибо-спасибо… – палил он, едва не сворачивая мне шею от неожиданной для меня силы его счастья. – Я тебя не подведу. Обещаю всегда быть рядом с тобой и нашим ребёнком, – внезапно отстранившись, он, продолжая удерживать меня за плечи, заглянул мне прямо в глаза.
