технологическими или профессиональными дипломами, количество мест в так называемых технологических институтах университета (IUT) увеличилось очень незначительно из-за отсутствия ресурсов. Это создавало напряженность, которая усугублялась тем, что студенты с общим бакалавриатом также стремились занять эти места; многие из них происходили из благополучных семей, но не смогли попасть в подготовительный класс для поступления в высшие школы и предпочли поступить в IUT, а не в общий университет (где трудно найти профориентацию, а возможности трудоустройства после окончания учебы иногда отсутствуют).
Эта взрывоопасная ситуация стала темой недавнего телесериала Le Baron noir (2016), в котором довольно неблаговидный президент-социалист, которому помогает слегка коррумпированный депутат от Северных районов Филипп Рикваерт, пытается подправить имидж правительства символической мерой образовательной справедливости. С этой целью он поддерживает требования группы студентов из бедных парижских пригородов. Эти студенты, получившие менее престижный диплом bac professionnel, хотят, чтобы для них было выделено несколько мест в так называемых технологических университетах (IUT), из которых, по их мнению, они были несправедливо вытеснены студентами с более престижным дипломом bac général. Защищая эту меру в Национальном собрании, Рикваерт дошел до того, что надел рабочий комбинезон, объясняя, что, защищая обездоленные классы, он возвращает "социальное" в социалистическое и делает честь левым. Но эта тактика не устраивает "молодую красавицу" партии, боевиков Движения молодых социалистов, которые, как и следовало ожидать, окончили самые шикарные столичные женские лицеи. Чтобы сорвать движение своих конкурентов из пригорода, они проникают на одно из их собраний. Вскоре после этого лидер пригородных студентов оказывается скомпрометирован фотографией, доказывающей, что он близок к тому, чтобы занять место в списке кандидатов от правых сил на предстоящих выборах в Европейский парламент. Это воспринимается как доказательство того, что только молодые социалисты из элитных лицеев способны защищать ценности браминских левых, которые выскочки из захолустных пригородов готовы свести к пособничеству купеческим правым.
Эта серия также заслуживает похвалы за освещение другого фактора, который, несомненно, будет играть все большую роль в будущих дебатах об образовательной справедливости: алгоритмы, используемые для распределения учащихся по различным образовательным направлениям. Еще не так давно (а в некоторых странах и по сей день) родители использовали личные связи, чтобы устроить своих детей в привилегированные средние школы и университеты. Трудно отрицать, что по сравнению с этим обезличенные алгоритмы представляют собой прогресс в направлении большей социальной справедливости и демократии - но только если они разрабатываются прозрачно и с широким участием граждан, что сегодня далеко не так. В 2018 году алгоритм приема после бакалавриата (APB) был заменен новым алгоритмом под названием Parcoursup, который установил социальные квоты для приема в подготовительные классы, ведущие к большим школам; это потенциально может привести к более социально справедливому процессу отбора. Однако параметры, на которых основаны квоты Parcoursup, остаются совершенно неясными, и право на их получение имеют только студенты, получающие стипендию, что ставит в невыгодное положение студентов, чьи доходы родителей лишь немного превышают стипендиальную планку (это также относится к системе Affelnet, по которой студенты распределяются по лицеям). Если мы надеемся достичь норм справедливости, приемлемых для большинства, то, несомненно, лучше разработать систему, которая учитывает социальное происхождение более постепенно и постоянно и, прежде всего, делает это более прозрачно. Интересно отметить, что Индия, широко использующая квоты и "резервации", в некотором смысле более продвинута в решении этих вопросов, чем западные страны. При правильном использовании такие демократические инструменты могут вывести из тупика, в котором дебаты об образовании застряли на десятилетия. Я еще вернусь к этому вопросу.
На территории, слева направо
Теперь мы обратимся к эволюции электоральных расколов, связанных с неравенством доходов и богатства. Начнем с изучения профиля голосов левых избирателей в зависимости от дохода с 1950-х по 2010-е годы (рис. 14.12). Поразительно наблюдать, что этот профиль последовательно был относительно ровным в нижних 90 процентах распределения доходов (с небольшими колебаниями в средней поддержке левых партий), но с резким падением поддержки левых среди 10 процентов самых высокооплачиваемых, особенно с 1950-х по 1970-е годы. Например, на выборах в законодательные органы 1978 года левые набрали более 50 процентов голосов в большинстве децилей доходов, но этот показатель резко снижается в верхнем дециле и падает до менее чем 20 процентов в верхнем центиле. Начиная с 1990-х годов, наклон неуклонно снижается. На президентских выборах 2012 года кандидат от социалистов получил почти 50 процентов голосов в верхнем дециле доходов и почти 40 процентов в верхнем центиле.
Это уплощение кривой является логическим следствием того, что высокообразованные люди теперь чаще голосуют за левых. Заметим, однако, что до 2010-х годов высокооплачиваемые люди продолжали отдавать предпочтение правым партиям, в отличие от высокообразованных. Другими словами, в 1990-е годы структура партийного расслоения сменилась системой двух элит: высокообразованные голосовали за левые партии, а высокообразованные - за правые (рис. 14.1). Ключевой вопрос заключается в том, как долго это будет продолжаться. Возможно, в будущем высокообразованные люди будут получать самые высокие доходы и обладать самыми большими состояниями и, возможно, привлекут в свои коалиции высокодоходных и богатых людей, не имеющих высших степеней, так что обе элиты окажутся в одной партии. Такую возможность нельзя исключать, и мы увидим, что она близка к тому, чтобы стать реальностью во Франции и США. Но на самом деле все гораздо сложнее. Есть две основные причины, по которым высокообразованные и высокооплачиваемые люди не обязательно голосуют за одни и те же партии. Так было и на президентских, и на парламентских выборах 2012 года, и так может продолжаться и в будущем (что не означает, что эти две элиты не могут договориться по многим вопросам, например, не придавая большого значения снижению неравенства).
РИС. 14.12. Политические конфликты и доходы во Франции, 1958-2012 гг.
Интерпретация: В 1978 году левые партии (социалистическая, коммунистическая, радикальная, зеленая) получили 46 процентов голосов среди нижнего дециля доходов, 38 процентов в среднем дециле и 17 процентов среди верхнего 1 процента. В более широком смысле, профиль левых голосов довольно ровный в нижних 90 процентах распределения доходов и резко снижается в верхних 10 процентах, особенно в начале периода. Примечание: D1 относится к нижним 10 процентам распределения, D2 - к следующим 10 процентам, а D10 - к верхним 10 процентам. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.
Во-первых, при определенном уровне образования те, кто более успешно монетизировал свое образование в виде более высокой оплаты труда, явно чаще голосуют за правых. Данные не позволяют нам определить, почему они зарабатывают больше: это может быть потому,
