ферму Чепменов, она одновременно жаждала и боялась сна, потому что он сопровождался кошмарами.
— Я думала, что ты будешь сердиться из-за Пруденс и радоваться из-за Руфуса, — сказала она Страйку.
— Я могу быть доволен и тем, и другим, — сказал Страйк. — Меня только удивляет, что он вдруг передумал. Хорошо, я изменю график, и ты сможешь пойти и взять у него интервью в обеденный перерыв. Ты уже идешь домой?
— Да, — сказала Робин.
— Смотри, не пропусти бормочущих мужчин или высокого чернокожего парня с зелеными глазами.
Робин пообещала это сделать и положила трубку.
Страйк достал свой вейп, глубоко затянулся, затем снова взял в руки резюме Ким Кокран. Как и Мидж, Кокран была бывшей полицейской и проработала в компании Паттерсона всего полгода, прежде чем скандал с прослушивающими устройствами потопил бизнес. Страйк как раз размышлял о том, что с ней, возможно, стоит провести собеседование, когда во внешнем офисе зазвонил стационарный телефон.
Шарлотта, подумал он, и тут же со странным холодком вспомнил, что Шарлотта мертва.
Поднявшись на ноги, он подошел к столу Пат и ответил.
— Корморан Страйк.
— О, — сказал женский голос. — Я собиралась оставить сообщение, я не ожидала, что кто-то…
— Кто это?
— Амелия Кричтон, — сказала сестра Шарлотты.
— А, — сказал Страйк, горько сожалея, что он не перевел звонок на автоответчик. — Амелия.
Он на мгновение замешкался, подыскивая подходящие слова. Они не виделись несколько лет, и тогда они друг другу не нравились.
— Очень жаль о… Мне очень жаль, — сказал Страйк.
— Спасибо, — сказала она. — Я просто звоню сказать, что возвращаюсь в город на следующей неделе и хотела бы увидеться с тобой, если это возможно.
Возможно, подумал он, но нежелательно.
— По правде говоря, я сейчас очень занят. Ничего, если я позвоню тебе, когда у меня будет пара свободных часов?
— Да, — холодно сказала она, — хорошо.
Она дала ему номер своего мобильного и отключилась, оставив Страйка раздраженным и встревоженным. Если он знал Шарлотту, то она оставила после себя какую-то грязную бомбу, которую ее сестра сочла за честь передать: сообщение, или записку, или какое-то завещание, призванное преследовать и угнетать его, чтобы стать последним и неизменным “пошел ты”.
Страйк вернулся во внутренний офис только для того, чтобы забрать папку ВГЦ и резюме Ким Кокран, после чего вышел через стеклянную дверь, которую запер на ключ. Он чувствовал себя так, как будто звонок Амелии временно загрязнил его рабочее пространство, оставив призрак Шарлотты, мстительно смотрящей на него из тени и бросающий ему вызов бессердечно вернуться к работе, когда он только что (как она, несомненно, увидит) повернулся к ней спиной, еще раз.
Глава 108
…нужно двигаться осторожно, как старая лиса по льду… Обдуманность и осторожность — вот залог успеха.
И-Цзин или Книга Перемен
Придя на следующий день в половине двенадцатого на Грейт-Джордж-стрит, 1, Робин обнаружила, что сильно ошибалась, представляя себе Институт гражданских инженеров в бруталистском здании, где функциональность, а не элегантность ставилась во главу угла. Местом работы Руфуса Фернсби было гигантское здание эдвардианской эпохи, отличавшееся значительным величием.
Когда она назвала имя человека, к которому пришла, Робин направили по лестнице с малиновым ковром, которая в сочетании с белыми стенами напомнила ей о фермерском доме на ферме Чепменов. Она миновала картину маслом с изображением выдающихся инженеров, витраж с гербом, поддерживаемым журавлем и бобром, с девизом Scientia et Ingenio и, наконец, попала в длинную комнату открытой планировки с рядами столов, где двое мужчин стояли и вели, похоже, горячий разговор, а остальные сотрудники не поднимали головы.
С помощью одной из тех странных интуитивных догадок, которые не требуют объяснений, Робин сразу догадалась, что более высокий, злой и странный на вид мужчина — Руфус Фернсби. Возможно, он был похож на человека, который набросился бы с телефонной трубкой на того, кто упомянул бы о его неудовлетворительном отце. Его спор с низкорослым мужчиной, похоже, сводился к тому, должен или не должен был некто Баннерман пересылать электронное письмо.
— Никто не утверждает, что Гриерсона не следовало копировать, — горячо говорил он, — дело не в этом. Я говорю о том, что в данном случае речь идет об упорном…
Более низкорослый мужчина, заметив Робин и, возможно, ища пути к отступлению, сказал:
— Чем могу помочь?
— Несоблюдение установленной процедуры, что повышает риск недопонимания, так как я мог не понять…
— Я здесь, чтобы встретиться с Руфусом Фернсби.
Как она и опасалась, высокий мужчина прервался на полуслове и сердито сказал:
— Я Фернсби.
— Я Робин Эллакотт. Мы говорили…
— Что вы здесь делаете? Надо было подождать в атриуме.
— Меня послал человек за стойкой.
— Ну да, это не очень полезно, — сказал Руфус.
Смуглый, худощавый, одетый в футболку с лайкрой и рабочие брюки, он имел обветренный, жилистый вид, характерный для преданных своему делу бегунов и велосипедистов, и щеголял тем, что Робин считала самым странным из всех вариантов растительности на лице: борода на подбородке без усов.
— Удачи, — пробормотал второй мужчина, уходя от Робин.
— Я собирался встретиться с вами в кафе, — раздраженно сказал Руфус, как будто Робин должна была это знать и, возможно, уже заказать ему еду. Он посмотрел на часы. Робин подозревала, что ему бы понравилось, если бы она пришла слишком рано, но поскольку она пришла точно вовремя, он сказал:
— Тогда давайте… Нет, подождите! — взрывчато добавил он, и Робин остановилась, гадая, что же она сделала не так на этот раз, но Руфус просто осознал, что все еще сжимает бумаги в руке. Отойдя, чтобы положить их обратно на стол, он присоединился к ней и вышел из комнаты так быстро, что ей пришлось почти бежать трусцой, чтобы не отстать.
— Это очень красивое здание, — сказала она, надеясь наладить контакт. Руфус, похоже, счел это замечание не заслуживающим внимания.
Кафе на первом этаже было гораздо более престижным, чем те, что украшали офисы, где Робин когда-то работала временным секретарем. Здесь были кабинки с черными кожаными банкетками, изящные светильники и экспрессионистские гравюры на стенах. Когда они направились к очереди у стойки, Робин, опасаясь, что это будет еще одна обреченная на провал попытка примирения, сказала:
— Я начинаю думать, что мне следовало бы стать инженером, если бы были такие преимущества.
— Что вы имеете ввиду? — подозрительно сказал Руфус.
— Это хорошее кафе, — сказала Робин.
— О.
Руфус огляделся вокруг, словно никогда прежде не задумывался о том, приятно это или нет.
— Да. Наверное, да, — неохотно согласился он. У нее сложилось впечатление, что он предпочел бы найти недостатки
