почти черными в тени. Их обладательница, пленившая сердце хладнокровного воина, сладко спала и не подозревала, как нежно он на нее смотрит, как заботливо укрывает покрывалом и тихо кладет на спинку дивана куртку.
Плащ Нае, когда тот развернулся, уходя, поднял легкий ветерок, коснувшийся лица Аури. Проснувшись, она с трудом разлепила веки и потянулась, но мужчины уже не было рядом.
Реакции людей, встречавшихся Нае по пути в западное крыло, были разными. Кто-то с благоговением кланялся Посланнику, кто-то уважительно опускал голову перед герцогом, кто-то пугался и спешил убраться с дороги, а кто-то еще долго провожал высокую фигуру хмурым взглядом.
Для слуг многое изменилось. Они больше не заботились о нуждах Роана и его матери, не слонялись без дела и не чистили от скуки столовое серебро. Уже с начала осады многие мужчины ушли защищать стену. Теперь оставшиеся люди помогали целителям, готовили еду для раненых, собирали все одеяла, покрывала и подушки и тащили их в зал внизу, где пылал большой камин.
Когда над замком засиял защитный купол, многие перепугались. Те, кто уже видел целительскую магию, реагировали нормально, а другие не могли поверить, что ведьмы их защищают. Постепенно купол стал невидимым, и люди немного успокоились. Служанки с недоверием наблюдали, как шаманы лечат раненых, но послушно таскали воду и стирали бинты.
Солдаты косо поглядывали на кочевников в необычной броне, с множеством косичек в волосах, с татуировками и вышитыми на одежде странными узорами. Главной у них была женщина, которая почти не говорила и не отдавала приказов, но каждый кочевник смотрел на нее, как на божество. Изящная Элисте с мягкой улыбкой на полных губах и спокойствием в медовых глазах выглядела величественнее мужчин в полном обмундировании, с пышными усами и суровым взглядом.
На Иннае были надеты все доспехи Грея, которые он снимал с прошлого утра лишь на пару часов, чтобы немного поспать. За спиной сияла наточенными лезвиями глефа, зафиксированная на броне с помощью специального крепления. Длинное лезвие смотрело вниз, а короткое – вверх, чтобы никого случайно не задеть.
Мужчина миновал больше половины замка и пришел в западное крыло. Все оно будто вымерло. Лишь в одних просторных покоях горел камин и находились люди. Но Нае сначала пошел не к ним.
Тело его погибшего брата принесли в мрачный зал, больше похожий на склеп. Здесь оно должно было находиться еще три дня, прежде чем оказаться в земле, среди других из рода Арконов. Рядом лежал и Эридан – старый крупный мужчина с пышными седыми усами и, казалось, не потерявшей с годами и четверти волос головой. Его глаза, один взгляд которых заставлял людей трепетать от страха, были закрыты, а лицо безмятежно. Даже хмурая складка на лбу разгладилась. Это был будто другой человек.
В тишине дрожали огоньки оплывших свечей. Тела напоминали фарфоровых кукол. Чтобы спрятать рваную рану, на одной стороне лица Грея закрепили золотую полумаску филигранной работы, украшенную маленькими арконитами. Другой, побольше, был в броши на груди старика.
Нае поменял догоревшую свечу, закрепленную в низком подсвечнике на каменном ложе Грея, и обратил взгляд на его лицо. Этот человек – единственный здесь, кому Нае никогда не желал мстить. Наоборот, он был бы рад видеться с ним почаще, ездить вместе на охоту, гулять и долго болтать у камина промозглыми осенними и морозными зимними вечерами. Но теперь он лежал на ледяном камне, искалеченный, бледный... мертвый.
– Пусть твой следующий мир будет лучше этого.
Нае вынул из кармана старую выцветшую ленту, которая когда-то была красной, и положил за отворот камзола Грея. Затем он повернулся и взглянул на старика.
– Когда-то я хотел заслужить право называть вас дедушкой.
Больше он ничего не сказал и вышел в коридор.
Старый герцог наверняка понимал до самого своего последнего вздоха, что Нае никогда не забудет нанесенную обиду и раны, не пожелает лучшего мира, не скажет ласкового слова, как никогда не говорил и он сам. Боль, терзавшая сердце униженного и брошенного ребенка, за годы превратилась в толстую корку льда и покрылась шипами. Но даже мертвеца он не простил.
Перед покоями герцогини, которой и принадлежало западное крыло, стояли трое рыцарей, оставшихся верными своей госпоже. Их неприязненные взгляды не укрылись от Нае, но они не смели ему перечить и нехотя открыли двери.
Нае ступил в хорошо прогретые покои, размер которых превышал любые другие в замке. Еще одна комната герцогини находилась в восточной части, рядом с покоями Роана, когда-то принадлежавшими Александру. Во время осады женщина переместилась поближе к сыну. А теперь они оба были заперты здесь.
Два личных лекаря и группа служанок хлопотали над лежавшим за пологом раненым. Сама герцогиня величественно пила чай у камина и зорко слелила за их работой. Когда Нае вошел, она даже не повернула головы.
– Поставьте ширмы, – голос женщины был столь же красив, как и ее лицо, на котором появилось совсем немного морщин с момента, как Нае видел ее в последний раз.
Служанки тут же отгородили одну часть покоев от другой широкими деревянными перегородками.
– Я не причиню вреда вашему сыну, – сказал Нае.
Герцогиня с громким стуком поставила чашку и блюдце на столик.
– Откуда мне знать твои мысли? – прошипела она, сверкнув серыми, как грозовое небо, глазами. – Ты уже ранил его!
– Леди Делия...
– Ты забыл, как тебе следует ко мне обращаться? – перебила она.
– Больше вы мне не госпожа.
Казалось, один только вид Иннае вызывает у герцогини отвращение, а когда он открывает рот, ей хочется придушить его собственными руками. Но она сохранила свое достоинство, не изменив величественной позы и не сделав ни одного лишнего движения.
– Возомнил, что можешь говорить со мной свысока или хотя бы наравне? Об этом ты мечтал? Не забывай, кто ты такой! Мне стоило приказать бить тебя сильнее...
– Почему же не приказали? Тогда в очередной раз я бы просто не поднялся.
Герцогиня мрачно усмехнулась.
– Кто же знал, что однажды у тебя хватит смелости на что-то подобное. Как собаку ни воспитывай, она не станет человеком. – Она нахмурила свои изящные брови, и воздух вокруг словно стал холоднее. – Ты посмел ранить Роана. Грей и отец мертвы. – Наконец женщина потеряла самообладание и повысила голос. – Я ненавижу тебя! Презренный бастард, у тебя нет совести! Как посмел ты прийти? Да еще в доспехах и с оружием моего сына!
Нае спокойно ответил:
– Пришел
