этого будет недостаточно. Мы только что потеряли половину нашей скорости.
— Мы можем потерять не только скорость, — сказала Таша. С этими словами она исчезла, сбежав вниз по Серебряной Лестнице. Пазел вскочил и, спотыкаясь, бросился вслед за ней, выкрикивая ее имя.
— Будь осторожнее, черт возьми!
Она была намного впереди него. Пазел не был уверен, чего он боится — не забудет ли она выпить вино перед тем, как прикоснуться к камню, не будет ли она слишком долго держать его в своей ярости? — но он знал, что если его не будет рядом с ней в решающий момент, он никогда себе этого не простит. Он бросился вниз по Серебряной Лестнице, сквозь толпы спешащих матросов, через Денежные Ворота, по коридору мимо заброшенных роскошных кают, сквозь невидимую стену.
Собаки Таши лаяли. Она уже была в большой каюте; дверь она оставила приоткрытой.
— Таша, Таша! Подожди!
Она кричала. Мучительно выла без слов. Пазел думал, что его сердце остановится. Он влетел в комнату и бросился к ее каюте, но только для того, чтобы столкнуться с ней в дверях, когда она снова попыталась выйти, все еще крича.
— Что случилось?
— Я треклятая дура, вот что! Ключ, серебряный ключ! Я не могу добраться до Нилстоуна без него. Он у тебя?
— У меня?
— Когда я была отравлена, ты...
— Нет! Я никогда к нему не прикасался!
Таша вцепилась себе в волосы:
— Марила. О, Питфайр. Я отдала его Мариле — или нет?
Обратно на верхнюю палубу, быстрее, чем спускались. Обстрел прекратился. Они перезаряжаются? Подогревают еще смолы? Что бы ни было причиной задержки, «Чатранд» все еще двигался, пусть и беспорядочно, к бреши. Но теперь «Голова Смерти» поймала порывистый ветер на краю Шторма и с ужасающей скоротью приближалась к ним сзади.
— Что значит, у тебя его нет? Марила!
Вскоре к воплю Таши присоединился Нипс, который схватил свою жену за плечи.
— Не может быть, чтобы ты, черт возьми, потеряла его!
— Потеряла его! У меня никогда его не было!
— На столе! Я видел его на столе рядом с формочкой для печенья!
— Это было несколько дней назад, дурак!
Что они могли сделать? Все четверо бросились обратно в большую каюту, ведя за собой Неду, Болуту и Фелтрупа. Войдя в помещение, Пазел услышал первые пушечные выстрелы: «Голова Смерти» была уже достаточно близко, чтобы попытаться открыть обычный огонь. Собаки завыли, напуганные не столько взрывами, сколько натиском людей (кричащих, разочарованных, разъяренных), которые принялись разносить каюту на части. Пазел и сам не знал, откуда они все взялись: мистер Драффл был здесь, выпучив глаза, от него разило ромом; Майетт и Энсил обыскивали каждый дюйм пола.
— Он должен быть в каюте Таши!
— Или в адмиральской спальне. Мы все были там, когда она умирала...
— Кто-то принес полотенца, откуда они взялись?
— В туалете...
— Медицинская сумка Чедфеллоу...
— Если ты еще раз скажешь формочка для печенья...
Таша уже держала в руках бутылку вина из Агарота.
— Просто успокойтесь и подумайте, — крикнула она. — Кто помнит, как держал его в руках в ту ночь?
Грохот. Ужас. Прямое попадание в кают-компанию, чуть ниже. Стекла, стулья, деревянные балки вдребезги; Пазел почувствовал, как ядро пробило стену отсека и попало на нижнюю орудийную палубу, услышал крики людей у орудий. Они еще ни разу не выстрелили.
Еще один удар: на этот раз по такелажу. «Чатранд» накренился; комната взмыла ввысь. Таша споткнулась, прижимая бутылку к груди.
— Черт побери, народ! Где этот треклятый ключ? Не может быть, чтобы вы все никогда к нему не прикасались!
БУМ. Третье попадание, ужасно близко, возможно, как раз над адмиральской спальней. Болуту и Неда, находившиеся там, вскрикнули. Через открытый дверной проем Пазел увидел, как обрушилась часть потолка.
— Неда! Болуту! — Они, пошатываясь, вышли из спальни, задыхаясь, но невредимые. Из дверного проема повалили клубы пыли и дыма. Пострадала штурманская рубка, и ее разрушенное содержимое только что обрушилось в адмиральскую спальню.
— Слава богам, штурманская рубка была пуста, — сказал Энсил.
— О нет, — сказал Нипс. — Нет, нет, нет.
— В чем дело? — спросил Пазел. — Ты что-нибудь вспомнил?
— Может быть, ключ был у меня.
— Может быть?
Нипс посмотрел на них в панике.
— Да. Он был у меня, точно. — Он указал на дымящийся дверной проем. — Я положил его на кровать, когда Таша просыпалась. Я о нем и не думал. Я был так рад, что она жива.
Свирепый взгляд Марилы мог бы расплавить якорь:
— Просто радуйся, если это так, потому что иначе, когда это закончится, я тебя убью.
Она бросилась в спальню. Остальные последовали за ней.
На верхней палубе царил полный хаос. Восемь парусов были уничтожены, а нос глубоко погружался после каждой волны: они рисковали пойти ко дну. «Голова Смерти» приблизилась на расстояние трех миль, и солдаты-длому уже собирались на ее палубе. Каким-то образом «Чатранд» все еще приближался к бреши в Шторме.
Три попадания на расстоянии трех миль, подумал капитан Фиффенгурт. Древо небесное, у них на борту отличные канониры. Но и у нас тоже.
— Сбросьте нам их мачту, мистер Берд.
Наконец-то они открыли ответный огонь. Безумный наклон «Чатранда» — нос опущен, корма поднята, как ручка насоса, — заставил людей на кормовых орудиях внести Рин знает какие изменения в лафеты орудий, и странный угол наклона никак не помогал им целиться. Тем не менее, надежда оставалась, и каждый произведенный выстрел был ее привкусом. И брешь приближалась.
Если бы только их маг… Нет, было неправильно просить Рамачни о большем. Он стоял в кормовой части рулевой рубки, пристально глядя на «Голову Смерти», а мужчина-селк молча стоял рядом. Небезопасное место для любого из них, подумал Фиффенгурт. Он взглянул на Серебряную лестницу. Где ты, Таша? Сейчас самое подходящее время.
— Почему они не плеснули еще смолы? — спросила леди Оггоск. Она, прихрамывая, выбралась наверх в самый разгар бойни и потребовала, чтобы ей помогли подняться на квартердек. Ей никогда не нравилось пропускать убийства.
— Кто знает? — сказал он. — Может быть, они выбросили все, что у них было с собой. Но на том баке стоит чудовищная пушка, и она еще не выстрелила ни разу. Должен сказать, мне противен ее вид.
— Что она делает?
— Ради любви Рина,
