Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
— Лёнчика? Аркашу Александровича? А зачем он вам нужен?
Нижняя губа ее чуть дернулась, видно, пионервожатая пересиливала себя, чтоб не рассмеяться.
— Я хочу выпить, а один не пью.
— Фи! — Она положила на край столика блокнот, ловко сорвала с бутылки коньяка пробку, налила две высокие стопки. — Это совсем не проблема. Шоколад… Где у нас шоколад… Ага, вот он. Поехали?
Выпила по-мужски, залпом, опять спросила:
— Так, говорите, Лёнчик позарез нужен?
— Теперь нет. Он нам помешает, — сказал Бильбао, усаживаясь на стул.
— Я тоже так думаю. — Ира продолжала стоять. — Теперь кроме шуток: ты ведь весь день мотался, голоден. Есть жареный цыпленок, есть шашлык, рис, картошка — все на плите. Что принести?
— Здесь всего достаточно. — Бильбао обвел взглядом стол. — Садись.
Она покачала головой:
— Я же говорю: все на плите. Если сяду, то надолго, а там все сгорит. И потом, я кое-что на десерт приготовила.
Бильбао взял ее за руку:
— Ну его к черту, этот десерт!
— Ты пожалеешь об этих словах и ответишь за них. — Ира улыбнулась и положила свободную руку ему на плечо. — Пусти. Я ведь никуда от тебя сегодня и так не денусь, Сережа. Этот стол — для нас.
— Я уже понял.
— Не денусь. — Она на миг прижалась грудью к лицу Бильбао и поцеловала его волосы. Тотчас отстранилась. — Через пять минут вернусь.
— Тебе помочь?
— Ни в коем случае! Вообще не двигайся с места! Впрочем, можешь пересесть на диван.
Она повернулась было, чтоб уйти, но Бильбао остановил ее:
— Если тебе не трудно, надень платье, то, в котором утром была. У тебя красивые ноги, и нет причин их скрывать.
Ира засмеялась, вышла, а он, откинувшись на жесткую спинку стула, прикрыл глаза. Хороший, черт возьми, день! Правда, гулянку на берегу моря орда организует сегодня без него, однако и здесь ему будет тоже нескучно. А завтра утром — на рыбалку! Сезон, конечно, уже не тот, бычок дуром валить не будет, но он знает одно местечко…
— Можешь открыть глаза!
Ира стояла перед ним, держа в каждой руке по тарелке, исходящей паром, в пионерском галстуке и крохотном накрахмаленном переднике — больше на ней ничего не было. Края красного галстука точно прикрывали соски ее крупных, чуть отвисающих грудей. Бильбао встал, через тонкую, но плотную ткань поцеловал одну из ее набухших вишен.
— Я сейчас уроню тарелки, — сказала она. — Ты учти, я завожусь с полоборота.
Бильбао взял у нее тарелки и поставил их на стол.
— Это цыпленок с перцем. — Она тут же наполнила рюмки коньяком. — Не цыпленок табака, а по иному рецепту. Но начнем с салатов, да?
— С дивана начнем, — сказал Бильбао…
Когда Бильбао взглянул на часы, было почти десять.
— Мне пора, — сказал он. — Надо еще как-то добраться домой. Помочь убрать со стола?
Ира устало покачала головой:
— Я тут сейчас усну, а с утра все сделаю сама… Не одевайся, у тебя еще есть минут двадцать. Подай мне телефон.
— Какие двадцать?
— А вот такие… Алло? Да, это я. Можешь подъезжать… — Она уронила трубку на пушистый ковер. — За тобой приедет машина и отвезет домой или куда ты хочешь. Видишь, как сегодня тебя все обслуживают! Но я… Я, во всяком случае, искренне благодарна нашей родной партии за то, что она познакомила меня с тобой. Ты представить не можешь, что я испытала… Налей по капельке… Я теперь тебя буду ждать даже тогда, когда меня никто не будет об этом просить.
— А сегодня Лёнчик просил, да?
— Само собой. Он сказал, что вечером я твоя, но если очень будет нужно, то ты можешь ему позвонить, и тогда он приедет, хотя в принципе все у вас ясно… Телефон он оставил, но ты же сам решил, что он нам не нужен?
Клев шел вяло, но бычок был крупный, жирный, и Бильбао с явной неохотой погреб к берегу. В такую погоду еще сидеть бы и сидеть на мерно качающейся лодке, греться на необжигающем осеннем солнце, но отсюда, с моря, хорошо был виден причал, у которого вот уже минут пятнадцать стоял белый жигуленок. Машина эта была Бильбао очень даже хорошо знакома.
Дядя Федя, одетый в спортивный костюм, кроссовки, пройдя по темным крепким мосткам, сам впрыгнул в лодку, прежде чем поздороваться, поднял садок:
— Для такого времени нормально! Чего мне вчера не сказал, что рыбачить собираешься? Вместе бы посидели.
Только потом протянул для пожатия руку, помог связать удилища, понес их к машине, бросил в багажник.
— Что дальше делать хотел, племяш?
— Бычков жарить.
Дядя Федя подмигнул:
— На костре, на проволоке, да? Давно таких не ел. Ну давай покулинарим.
Конечно, Бильбао понял, что не ради бычков приехал сюда капитан Рыков, родной мамин брат, но ни о чем спрашивать не стал. Надо будет — дядя сам все скажет.
Разожгли выброшенные морем и высушенные уже дрова, подождали, когда они перегорели и светились теперь изнутри, раскаляя воздух, только потом вывесили над жаром нанизанных бычков. Дядя принес из машины клеенку, мытые огромные помидоры, уже нарезанный хлеб, полбутылки самогонки.
— Мог бы и получше чего-нибудь для себя достать, — сказал Бильбао.
— Ты же знаешь, я никогда и ничего не достаю. Это, если хочешь, мой принцип. И потом, когда за рулем, то вообще не пью. Это для тебя.
Бильбао ругнул себя за сорвавшуюся с языка фразу, подумал, что сейчас дядя выскажется по поводу того, как его племяш умудряется при существующем дефиците затовариваться водкой, но разговор пошел на другую тему.
— Скандал вчера вышел. Почти международный. Ты, конечно, о нем не слышал и отношения к нему не имеешь?
— Я вообще пока не знаю, о чем речь.
— О чем… Ты где вчера был?
— В Светловске.
— Вот-вот. Туда как раз и приехал секретарь одного из горкомов партии азербайджанских, устанавливать деловые контакты с нашим регионом. В три часа его ждали, журналистов пригласили, а он пропал. Был накануне и исчез. К вечеру его в непотребном виде нашли.
— Нажрался? — уже кое о чем догадываясь, спросил Бильбао.
— Лучше бы нажрался. Мои коллеги его голого за городом обнаружили, возле пруда. Одежду свою отстирывал. Сказал, среди бела дня напали грабители, затащили на пустующую стройку, отобрали деньги, облили цементным раствором. Но официальное заявление писать отказался, так что уголовное дело по этому происшествию открывать никто не будет.
— И чего же он возле пустующей стройки торчал? — спросил Бильбао.
Дядя горестно вздохнул:
— Там еще несколько таких бедолаг торчало. Но те — не секретари горкомов, те никому не нужны были. Тоже, кстати, не жаловались, никаких показаний не давали.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
