Майлза накрыло волной ребяческого смущения. Так он чувствовал себя в детстве, после того как описался в кровать.
– Я просто… просто хотел сходить на открытый микрофон. Поэтому я отключил камеру и… оставил магазин, – Майлз театрально опустил голову, прижав подбородок к груди, и, опустошенный, принялся раскачиваться взад-вперед.
Родители переглянулись.
– Ты уверен, что говоришь правду, сынок? – спросил отец Майлза, его голос звучал еще более подозрительно.
Майлз поднял голову.
– Пап, я не вру. Так все и было, – сказал он. Отец кивнул, затем снова посмотрел на декана.
– Что ж, – начал декан Кушнер. Он по чесал подбородок. – Ввиду отсутствия прямых доказательств того, что ты совершил кражу из магазина, полагаю, я не могу тебя исключить сынок. Не в этот раз.
Мать Майлза облегченно выдохнула.
– О, спасибо вам, декан Кушнер, – сказала она, соединив ладони вместе, а затем добавила: – Gloria a Dios[15].
– Но, – декан снял очки и указал ими на Майлза, – ты уволен из магазина и снят с программы «учись и работай». Мне очень жаль, но с этого момента твой ваучер на проживание и питание аннулирован.
После встречи с деканом они шли молча. Было слышно только шарканье тяжелых подошв и стук каблуков по асфальту. Как только они дошли до машины, отец Майлза сразу же сел на водительское место.
– Поговорим об этом позже, – мрачно сказал он и захлопнул дверь.
Мать холодно его обняла.
– Прости. Я не хотел, чтобы… – голос Майлза надломился. Мать ничего не ответила. Она лишь поджала губы, будто хотела что-то сказать, а затем отпустила его.
– Увидимся в выходные, правда же? тихо произнес он, пока она усаживалась на пассажирское сиденье.
Майлз пришел как раз к концу урока мисс Блауфусс. Он отдал ей свой пропуск и сел.
– Где ты был? – прошептал Ганке ему на ухо Майлз ничего не ответил, только покачал головой.
– Майлз, нам жаль, что ты пропустил потрясающие стихотворения о семье, – сказала мисс Блауфусс. – Но домашнее задание на сегодня поможет вам еще глубже раскрыть тему семьи. Я хочу, чтобы вы позвонили родителям или поискали в интернете значение своего имени.
Класс. Чего Майлз не хотел делать, так это звонить родителям. И неважно, по какому вопросу. Мисс Блауфусс покрутила пластиковые браслеты на запястье и продолжила:
– Это может быть ваше первое имя, второе или фамилия, неважно. Если найти конкретное значение не получится, просто спросите у родителей, почему они назвали вас именно так. А затем напишите сиджо о своих открытиях. Все ясно?
Майлз едва заметно кивнул. Он все еще не мог оправиться от того, что произошло в кабинете декана Кушнера. Он поджал губы, затем снова расслабил их. Ему хотелось заплакать. Или закричать.
Прозвенел звонок.
– Чувак, где ты был? – спросил Ганке. – Мне нужно было, чтобы ты отговорил меня от самоубийства. Все повторяли о том, как сильно любят свою семью. В смысле, я тоже люблю свою семью, но… сам знаешь. Народ говорил о своих отцах, как о любимых песиках. А я только и мог думать о том, где же, черт возьми Майлз?
– В кабинете Кушнера, с предками.
Майлз даже ничего не доставал из рюкзака, поэтому он просто закинул его на плечо, глядя, как Алисия выходит из класса, даже не посмотрев на него.
– С предками?
– Ага. Потом расскажу, – буркнул Майлз, уже пробираясь между рядами парт.
– Стой, а обедать ты не идешь?
– He-а, я не голоден. Наверное, просто посижу в библиотеке до урока Чемберлена.
Ганке не стал отговаривать Майлза. Только хлопнул ладонью о ладонь друга и ушел.
Майлз поплелся по коридору, по-прежнему опустошенный. Одноклассники мелькали мимо него, как размытые пятна розового, персикового и иногда коричневого цветов. Как например, Джадж, который протянул Майлзу руку, когда он приблизился. Майлз чисто машинально пожал ему руку, пока тот говорил что-то о вечеринке по случаю Хэллоуина.
– Ганке сказал, что вы наконец-то собираетесь прийти, – сказал Джадж. Слова порхали вокруг ушей Майлза, но внутрь залететь у них не получалось. Он был слишком занят мыслями, о чем могли говорить его родители.
Думаешь, наш сын вор?
Он сказал, что не делал этого.
Но разве ты ему веришь? Я хочу сказать, ты сам говорил правду, когда крал?
Консервированная колбаса?
А где был Ганке?
Открытый микрофон? Мы отправили его туда не для того, чтобы он стал рэпером.
Как мы теперь будем платить за его комнату и питание?
Как мы теперь будем платить за его комнату и питание?
Как мы теперь будем платить за его комнату и питание?
Он открыл дверь в библиотеку и вдохнул запах тишины. Библиотека Бруклинской академии напоминала святилище. Уютная, с броскими лампами и столами, орнаментом, лепниной на потолке и резными дверями. Шекспир и остальные уже почившие белые ребята, которых Майлз изучал в школе, наверняка хотели бы, чтоб их прах развеяли в такой библиотеке: оставили его под паркетом из вишни или на полировке дубовых столов. В это время все были либо на занятиях, либо в столовой, так что Майлз был один, если не считать библиотекаря, миссис Трипли, или, как ее называли ученики, Трепливой Трипли. Миссис Трипли – вот в кого, как все думали, превратится мисс Блауфусс лет через тридцать. Пожилая дама, полная жизни, такая счастливая, такая любопытная, что это даже немного пугало.
– Осторожно, Майлз, – сказала миссис Трипли, как только Майлз переступил порог. Миссис Трипли знала всех по имени – каждого ученика, каждого преподавателя.
– А я-то что? – сказал Майлз, подняв на нее взгляд. – Похоже, это вам нужно быть осторожной.
– Да, сильно сказано, – промолвила она, поворачивая лампочку, пока не заморгал свет. – Просто не хотела, чтобы ты прошел под лестницей, вот и все.
Майлз ухмыльнулся.
– Миссис Трипли, я не имею в виду ничего такого, но зачем мне это делать?
– Понятия не имею, сынок, но люди иногда ходят под лестницами. И, скажу тебе, это к несчастью.
– Мне для этого даже не нужно проходить под лестницей.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Ничего. Просто… Вы верите в это?
– Во что? В приметы? – она осторожно спустилась с лестницы, наступая на каждую ступеньку. – Не знаю. Но думаю, это интересно, и мы не можем опровергнуть то, чего не можем доказать, верно?
Майлз понятия не имел, что это должно было означать и должно ли это было что-то означать вообще. Миссис Трипли продолжила:
