Он высадил ее у салона, из машины помахал кому-то курящему в предбаннике — кажется, это были парикмахер Наташа и маникюрша Вика, — и с облегчением рванул в сторону автосервиса. Время, проведенное с Каринэ, было драгоценным и выпадало редко, но Саша чувствовал себя неуютно, если несколько часов подряд ничего не делал и находился вдали от работы.
— Уау! — воскликнула Наташа. — Ка-акие люди!
Вика отвела подальше руку с сигаретой и обняла Карину другой рукой.
— Да ну вас, девчонки, вы такие прокуренные, потом почмокаемся, — весело сказала Карина. Она и сама не ожидала, что так соскучилась. — Кто в лавке?
— Все в лавке! — ответила Вика. — Марина Станиславовна теперь на твоем месте сидит как пришитая. Ну проходи, мы сейчас подползем.
Карина вошла в парикмахерский зал, щурясь от яркого света, многократно отраженного в широких зеркалах. Ничего здесь не изменилось с тех пор, как она перестала ходить на работу. Даже странно — она как будто прожила целую жизнь, а салон все такой же.
Только журнальный столик, где они обычно пили чай и обсуждали свои расследования, теперь другой. Он был куплен взамен прежнего, разбитого Стражниками, которые преследовали в «Шпильке» своего бывшего соратника Рыцаря Луны. Эта история сейчас казалась Карине бесконечно далекой, случившейся до нашей эры, хотя после нее прошло чуть больше двух месяцев. Может, оттого, что и тогда она была больше занята не таинственными Стражниками, а неожиданно начавшимся романом с Сашей.
По поводу столика Наташа приводила в пример Марине Станиславовне своего младшего сына Никиту, который всегда считал, что портить и терять вещи только на пользу — родители купят новое, еще лучше. Наташа даже подозревала, что порой Никита делает это нарочно, когда ему хочется новый плеер или другую куртку.
Дело в том, что столик был безумно, неоправданно дорогим, особенно в свете незапланированных расходов на ремонт витрины, разбитой камнем все тех же Стражников. Все искренне считали, что какое-то время они просто обойдутся без стола. В конце концов, это не главное для парикмахерской, а модные журналы и каталоги причесок можно сложить в какую-нибудь корзину возле кресел. Но Марина Станиславовна уперлась и сумела убедить хозяев, что в престижном салоне должна быть хотя бы одна стильная вещь, своего рода лицо заведения. Теперь за этим «лицом» им позволялось пить чай и кофе только вечером или рано утром, в отсутствие клиентов. В рабочее же время столик был выставлен на всеобщее обозрение, чтобы окружающие любовались его удивительными узорами.
Столик был из Италии, его сделал вручную известный дизайнер, кажется, из Милана. Поначалу девочки боялись лишний раз подойти к итальянскому чуду из какого-то особо блестящего стекла и дуба. Особенно их поражали следы жучков-древоточцев на неровной дубовой поверхности. Лена припомнила, что такие жучки изрядно попортили пианино, на котором она в детстве играла гаммы. Обнаружилось это, когда пришел настройщик. Ну что вы хотите, заметил он, это же «Ирмлер» 1912 года, бог знает кто на нем играл, вот и зверям захотелось… Сколько же лет этому дереву, вслух размышляла Лена, глядя на длинные извилистые траншеи на благородной поверхности. Может быть, триста? Но Марина Станиславовна со знанием дела объяснила, что столик, конечно, антикварный, но такие следы делают искусственно, а как — неизвестно: может, жуков сначала голодом морят, а потом запускают в мебель…
За Карининым столом, тоже довольно красивым, оригинального дизайна, но теперь померкшим на фоне изысканного конкурента, сидела вовсе не Марина Станиславовна, а косметолог Лена. Она тут же вскочила и бросилась Карине на шею. Заведующая заулыбалась и замахала ей из своего кабинета — она говорила по телефону. Любочка стригла клиентку и сделала приветственный жест, увидев Карину в зеркале.
— Слушай, как здорово! — заговорила Лена. — Я уже домой собралась, а Марина Станиславовна попросила посидеть. Чуть-чуть, и мы бы с тобой разминулись. Как самочувствие? Да ты садись.
Карина опустилась в кресло, радостно улыбаясь. Она знала, что в салоне решили дождаться ее и не брать нового администратора хотя бы до декрета. Для Марины Станиславовны это была экономия на зарплате сотрудника, а девочки готовы были заменять Карину просто из хорошего отношения к ней, чтобы она в любой момент могла выйти на работу.
— Все хорошо, — сказала она, — все прекрасно. Я уже скоро приду.
— Соскучилась? — сочувственно спросила Лена. А нам без тебя знаешь как плохо!
— Соскучилась, — ответила Карина вполне искренне. И чего хорошего она нашла в сидении дома у телевизора? Скорей бы обратно в салон!
Вика и Наташа вернулись с перекура и тоже засыпали ее вопросами и рассказами.
— Знала бы, что придешь, я бы тебе кассету принесла, — заявила Вика. — Мы со Славой снимали, как Катюшка на парашюте летала в свой день рождения. Ты ведь не видела?
— Нет, Викусь, — ответила Карина, — ты только рассказывала. А ты не летала?
— Да ты что! — засмеялась Вика, поглаживая себя по ляжкам. — Меня ни один парашют не выдержит.
— Параплан, — поправила Наташа. — Это называется параплан. Парашют, который планирует.
— Какие такие планы он планирует? — сыронизировала Вика. Как кому-то на голову спланировать?
— А мои отказались, представляешь? — сказала Наташа. — Я хотела вместе с Викой тогда поехать, чтобы мальчишки тоже полетали. А им, видите ли, это уже неинтересно.
Марина Станиславовна появилась было на пороге своего кабинета, но тут снова зазвонил телефон.
Карина улыбалась, представляя, как уже совсем скоро, через несколько лет, а то и раньше, она тоже будет рассказывать девочкам о своем ребенке, о том, как он летал на парашюте или ему это уже неинтересно. Будет снимать его на видео и приносить кассеты на работу. Со всеми неприятностями и мучениями, которые принесла с собой беременность, она почти не думала о будущем младенце, даже не знала толком, кого хочет — мальчика или девочку. Саша, наверное, мечтает о девочке, ведь два мальчика у него уже есть.
— Ты не бойся, — сказала Наташа, словно угадав ее мысли. — Все носили, все рожали. Все будет в порядке.
Она достала из сумочки вычурный флакончик, открыла его и поднесла к Карининому лицу:
— Смотри, Сережкина сестра какие духи мне привезла из Германии. Я уже всем хвасталась. У нас в дьюти-фри они тоже продаются. Супер, как мои дети говорят. Чувствуешь, или тебе на руку побрызгать?
— Не, я так понюхаю, — сказала Карина, осторожно втягивая носом, — или давай на салфетку. Ленка нас убьет — разве духи так пробуют? Вот, на тряпочку и рукой к себе помахать. Классные. А я сейчас вообще не душусь, никаких посторонних запахов не переношу, меня сразу тошнит.
— Пройдет, — успокоила ее Наташа.
— А кому мы стоим, давайте сядем, что ли. Чаю хочешь? — спросила Вика.
— Я теперь только молоко пью и сок, — важно ответила Карина.
