Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
* * *
Ян прошел здание насквозь и ощутил только, что этот дом – ячейка некой сети, наброшенной на земной шар. Но кто набросил эту сеть? Кто сплел ее? Он бы поискал ответы на эти вопросы, если бы не хаос вокруг. Юноша шел дальше и дальше и повсюду видел разрушения. Он видел людей, обессиленных стихией. Сломленных. Сорванных, как цветы. Людей в кровоподтеках и ранах. Ян ужаснулся – вид человеческой крови был приятен ему. И чтобы задавить в себе это чувство удовлетворения, он принялся за работу. Людям сейчас нужна была любая помощь тех, кто остался в живых и был здоров.
Ян разгребал завалы, осматривал человеческие раны и даже пытался начитывать целебные мантры, чтобы облегчить боль пострадавших. Странно, но его слова помогали, а ведь он думал, что в монастыре не достиг нужной степени посвящения. «Только не подводите меня к умирающим», – просил он, сам не зная, почему.
На трупы, на пустых, выпотрошенных людей, которых паковали в брезентовые мешки, он смотрел с интересом и восторгом странного свойства. Они напоминали ему драгоценные хрупкие сосуды – разве можно было держать в них нечто столь ценное, как душа? Может, именно в этой непрочности их сила? Может, в чем-то более прочном, более совершенном душа не держится? Он удивлялся сам себе, точнее, тому, что его теперь волновало.
Чем дольше Ян оставался на острове, тем больше проникал в историю этой земли. Он чувствовал, что здесь идет война. Где-то на севере, на полуострове, льется кровь и, по иронии, там растут виноградники, лучшие на острове. Вино и кровь – им суждено литься вместе. Он чувствовал, а теперь уже и знал, что война началась с сожжения книг. Ян видел, как они горели, «вечные» манускрипты на пальмовых листьях, современные бумажные книги, – все превращалось в пепел. И пепел этот странным образом тоже был частью его, Яна, естества.
Через неделю пребывания на острове он почувствовал, что с закатом приходит жар. Тот поднимался изнутри, из самой сердцевины его существа. Ян стоял в палатке-столовой волонтерского корпуса. Он наливал чай из термоса. На протяжении дня голод не мучил его, но он ел вместе со всеми – по давней привычке. В монастыре его научили, что человеческий голод – не более чем иллюзия организма. Сейчас Ян страдал совсем от другой иллюзии.
Жар разгорался, заполнял собою все тело. Ян в недоумении взглянул на руки. Он видел, как под кожей набухают вены и начинают ходить буграми. Он выронил бумажный стаканчик, чай расплескался по столу, потек на пол. Ян явственно слышал клокотание крови, чувствовал запах гари. Он ощутил, что огонь сжигает его внутренности. Приступ? Припадок? Никогда подобного с ним не происходило. Но терпеть не было сил. Огонь пожирал его. Бежать к врачам? Но он только избавился от врачей.
Ян сделал первое, что пришло на ум, – полоснул кухонным ножом по левой руке. И тут же почувствовал облегчение. Кровь капала на стол, в чайную лужицу. Ему показалось, что она черная. Зажав порез ладонью, он побежал к океану.
На берегу никого не было. Местные не подходили к воде после заката, опасаясь демонов, которые могли выйти из воды и украсть имя и судьбу человека. Но Ян, обычно чуткий к местным верованиям, сейчас счел разумным не вспоминать туземные сказки. Океан ластился как кот. Трудно было поверить, что, взбунтовавшись, он способен забрать тысячи жизней. Ян смыл кровь и почувствовал, как жар уходит. Вода гасила огонь.
Рана затягивалась буквально на глазах. Словно, отдав океану необходимое количество крови, рана стремилась побыстрее закрыться. Одним порезом Ян не отделался. Приливы жара стали накатывать часто. Раз в три дня, раз в два… Он уже знал, что делать, и, на всякий случай, утащил из палатки-кухни острый нож для разделки мяса, чтобы лезвие всегда было под рукой.
Тот парень из его снов – одобрил новое приобретение. Он кивал, будто говорил: «Теперь и у тебя есть нож, ты такой же, как и я». Но Ян не хотел быть таким. Он сделает все, чтобы доказать, что может быть другим. А звучащий в нем голос продолжал тихо шептать: «Пока твой нож знает лишь вкус твоей крови, но придет день – и он попросится на охоту».
Сходить с ума было не в новинку для него. И трезвый рассудок, воспитанный в монастыре, подсказывал – огня не существует. Есть только представления об этом огне: твои собственные ощущения, твои боль и страх. Но самого огня нет. И чтобы доказать своему пылкому воображению истину, он однажды схватился за ствол пальмы, когда пришла очередная волна жара, когда натянулись вены и кровь забурлила в узких каналах. Ствол занялся, как спичка. Ян отпрыгнул в ужасе, но огонь не причинил ему вреда, а вот пальма сгорела. Больше он не шутил со своим огнем.
* * *
Ян Каминский помнил, как провел первую ночь в Доме Гильяно. Долго не мог уснуть. Ему казалось, что все тени прошлого собрались у его кровати. Он едва сдерживался, чтобы не закричать от страха. Но вдруг все тени, точно по команде, разошлись в стороны и исчезли в стенах Дома. И наступил покой. Измученная видениями голова упала на подушку. Он, чуть ли не впервые в жизни, уснул без лекарств, без заклинаний. Ян был там, где должен. Он преодолел свой страх, пришел в этот Дом. Но его не покидало чувство опасности, казалось, еще чуть-чуть – и угодишь в расставленную ловушку.
Утром Ян спустился к завтраку. Обычаи Дома были для него непривычны – ведь раньше он не знал, как живут большими семьями… Может, везде так заведено, а он просто не знает правил, потому что у него никогда не было семьи, он почти не жил дома, все его детство прошло в больницах, а юность – в монастыре.
Ян Каминский вышел на террасу и увидел множество круглых столов под белыми скатертями, и каждый был сервирован на пять персон, потому что сказано: «Есть много свободных мест, но гость должен выбрать одно».
За центральным столом сидел дон Гильяно. Он был мрачен, что было для него обычным душевным состоянием в последние несколько десятков лет. Он сидел один. Один за столом с четырьмя нетронутыми приборами. Перед ним стояла чашка с кофе.
Когда-то за этим столом сидели: он сам – дон Марко Гильяно, его жена донна Кай, его старший приемный сын Ашер, его младший приемный сын Шем и лучший друг его старшего сына – Антонио арад Аменти.
Когда дети выросли, дон Марко и донна Кай долго еще оставались за столом вдвоем. Затем ушла донна Кай. С тех пор дон Марко Гильяно завтракал в одиночестве. И никто не осмеливался разделить с ним трапезу. Но однажды поздно ночью в его доме появился Ян Каминский. Дон Гильяно долго беседовал с гостем в своем кабинете, и мальчика оставили ночевать в Доме.
Ян Каминский в тот момент не понял, что сейчас на этой самой террасе решается очень многое, как решалось тысячелетиями. Он знал одно: ему знаком в этой семье только дон Гильяно – да, хозяин дома насуплен и страшен, но других людей Ян совсем не знает, они могут оказаться еще злее. Так думал Ян, направляясь к столу дона Гильяно. Он не знал, что скажет. Однако же слова сами пришли:
– Доброе утро, дон Гильяно.
– Доброе? – удивился тот и поднял голову вверх, к небу, затянутому облаками.
Дождь лил стеной каждый день. Но, точно по волшебству, среди мрачных туч вдруг мелькнуло солнце.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
