Шалатан – это джинн-воин, обладающий огромными навыками в производстве сущностей для выполнения конкретных задач. Одна из таких сущностей известна как «пери». Она играет роль посланника к другим джиннам и отлично знает языки.
«История Конфликта», Эйтель ПессимистЛейф
Внезапно факелы вспыхнули, и комната снова наполнилась ярким светом. То, как они загорелись, встревожило меня; я пристально уставился на факел над своей головой, гадая, какими сверхъестественными силами добились такого эффекта. Нечто подобное случалось, когда Хоб посещал Арену 13.
Потом я услышал шаги, звенящие по спиральной лестнице, повернулся и увидел Пери: она появилась с подносом, на котором стояли два бокала, уже полных пурпурного вина. Я пошел за ней к столу, уселся на табурет и, приняв у нее бокал, осторожно отхлебнул, пытаясь совладать с дрожащими руками.
– Тебе как будто не по себе, – сказала Пери. – Ты не выспался?
Я показал на яму у стены:
– Я видел кое-кого там, внизу. Женщину с твоим лицом. Сперва я подумал, что это ты, но, приглядевшись внимательнее, увидел нечто чудовищное – создание, больше похожее на насекомое, чем на женщину. Оно не ходило как люди, а семенило на множестве ног. Это шатек. Ты джинн!
На мгновение гнев, как штормовая туча, пронесся по лицу Пери; глаза ее опасно сверкнули, и она, нахмурившись, посмотрела на свои ноги. Но когда девушка снова подняла взгляд, она улыбалась.
– Да, так и есть, – ответила Пери. – Те, с кем ты сражался на мосту, – части другого джинна, который был нашим вассалом, но потом восстал. Все куда сложнее, чем ты можешь себе представить, и не следует поспешно судить о том, в чем ты ничего не смыслишь. Ты видел в яме мать всех, обитающих в этом кри-коре. Все мы – слуги моей госпожи, а шатек, попавшаяся тебе на глаза, – наша мать. Я пери, знаток всех языков и способов коммуникации.
– Шатек – твоя мать? – спросил я и подумал: значит, правильнее говорить про шатека не «он», а «она».
Пери кивнула:
– Да, но ее не нужно бояться. Она обитает внизу и останется там. Даже если тебе хватит храбрости, чтобы туда спуститься, она не сделает тебе ничего страшного – по крайней мере до тех пор, пока не прикажет моя госпожа. Но я расскажу тебе кое-что, чтобы ты как следует сосредоточился на предстоящем уроке. Если госпожа объявит, что ты должен умереть, ты умрешь от рук моей матери.
При мысли об этом кровь застыла у меня в жилах. Я вспомнил, как Ада скормила шатеку лака; тот был поглощен и возрожден как Трим. Ясно помня мучительные вопли лака, я не мог вообразить себе худшей смерти. Я понял, что шатек внизу должна быть более могущественной, чем та, которая породила Трима и вскоре умерла.
Ко мне вернулись дурные предчувствия.
Я занимался изучением языков до тех пор, пока не настал день суда.
Казалось, прошло куда больше семи дней – трудно оценить время по периодам бодрствования и сна. После каждого длинного урока я так уставал, что засыпал; всего мне дали двадцать семь уроков, хотя Пери уверяла, что прошло меньше недели.
Как ни странно, мне было трудно убедить себя, что Пери – одна из сущностей джинна. Я начинал к ней привыкать; она стала для меня почти человеческой подругой. Мне хотелось беседовать с ней…А может, дело в бокале вина, который я выпивал перед каждым уроком.
В утро суда я принял душ и оделся в чистую робу, которую мне приготовили. Потом поел вместе с Пери в ожидании, когда за мной придут охранники.
– Спасибо, что научила меня вашему языку, – сказал я.
Она улыбнулась:
– Если ты точно ответишь на вопросы госпожи, воспользовавшись приобретенными языковыми навыками, это будет мне наградой. Надеюсь, тебе даруют жизнь, Лейф. Если так, мы сможем скоро встретиться снова. А теперь я научу тебя последнему слову. Это слово – «шалатан», что означает «моя госпожа». А еще это имя джинна, частью которого я являюсь. Именно так ты должен к ней обращаться, когда будешь отвечать на ее вопросы. Произноси это слово негромко и с уважением.
– Конечно, так я и сделаю, – ответил я.
– Было приятно с тобой общаться, Лейф. Когда джинн разговаривает с джинном, желая избежать конфликта, именно пери помогает им взаимодействовать. Если все проходит успешно, мы говорим, что рукопожатие состоялось и протокол согласован. Мы с тобой этого добились. Жаль, что тебя должны судить.
– Мы, люди, тоже называем это «рукопожатием», – сказал я, сжав ее правую руку своей.
Она широко улыбнулась и ласково погладила тыльную сторону моей руки большим пальцем. Потом убрала руку и, не оглядываясь, спустилась по спиральной лестнице.
Мне снова пришлось встретиться с охранниками. Они были такими же, какими мне запомнились – высокими, в синих кольчугах, сжимающими серебряные копья с тремя зазубринами у наконечника. Охранники молча показали на открытую дверь и шагали за мной по пятам, когда я вошел в круглое помещение.
Там ожидали еще шестеро охранников, все в одинаковых доспехах и с одинаковыми лицами – конечно, тоже сущности джинна. Они стояли у выгнутой стены лицом к простому деревянному стулу с высокой спинкой, на котором восседала та, что будет меня судить.
Шалатан была в голубом платье, за ее черный пояс с двух сторон были заткнуты кинжалы с рукоятями в виде бараньих голов. Факелов в помещении я не увидел, но как будто прямо из стен исходил очень яркий свет. И снова меня удивила красота этой женщины и ее гордое лицо. Пожалуй, кожа ее выглядела даже зеленее, чем раньше.
Меня подталкивали к ней наконечниками копий до тех пор, пока за моей спиной не прошипели:
– Алша! – Что означало – «Стой».
Женщина презрительно улыбнулась и заговорила очень медленно, чтобы я как можно лучше мог ее понять, но в ее голосе слышалась издевка.
– Говоришь, что ты ученый, – сказала она. – У нас тоже есть ученые, но, в придачу к общим знаниям, каждый из них на чем-либо специализируется. У вас тоже так происходит?
Я знал, что в мою историю не поверили, но улыбнулся, поклонился и, благодаря внезапному приливу интуиции, понял, как надо отвечать.
– Моя специализация – искусство войны, Шалатан. Я отлично владею боевыми приемами своего народа и в путешествиях ищу новых знаний.
