Как я уже упоминал в начале этой главы, когда мы встретились с Амандой, ни для кого из нас это не было любовью с первого взгляда. Мысль вступить в романтические отношения даже не приходила нам в голову, когда мы вместе работали над рекламой моей первой книги. За годы знакомства мы стали близкими друзьями. «Но разве не так все и должно быть? — спросил я себя. — Разве близкая дружба не является идеальной почвой для построения настоящих, долговременных взаимоотношений?» После такого озарения я уже точно знал, что нужно делать дальше.
У меня была бутылка шампанского Dom Pérignon, приберегаемая для особого случая. Я позвонил Аманде.
— Давай как-нибудь поужинаем вместе, — предложил я.
Учитывая напряженность наших графиков, согласовать время проведения такого мероприятия было нелегко. Однако мы сумели это сделать. Аманда согласилась приехать в Пенрит и приготовить ужин, если я обеспечу вино. Она полагала, что это было простое приглашение на ужин. Ей еще было невдомек, какие далеко идущие цели я преследовал.
8. Погоня за золотом
Как только Олимпийский комитет Пекина опубликовал изображение золотой медали для грядущих Паралимпийских игр, я загрузил его в свой компьютер и распечатал в четырех экземплярах. Одно изображение я наклеил на холодильник, другое повесил на стене кабинета прямо перед собой, третье разместил в комнате для тренировок, а последнее — в своей спальне так, чтобы медаль стала первым, что я вижу по утрам после пробуждения.
На протяжении всей своей жизни в спорте я руководствовался очень простой философией: «Представь это. Поверь в это. Добейся этого». Я размещал изображения золотой медали на видных местах не для того, чтобы постоянно смотреть на цель, к которой нужно стремиться. Вопреки словам моего отца «Если ты отдаешься борьбе на все сто процентов, не имеет значения, победишь ты или проиграешь», я не собирался ехать в Пекин только затем, чтобы отдаться борьбе «на все сто» и надеяться на лучшее. Я собирался получить золотую медаль. Судя по тому, как я в это верил и какие планы по достижению своей цели строил, золото было уже у меня в кармане. Любой другой результат просто не рассматривался.
Конечно, поскольку я являлся одним из двух членов экипажа, мне нужно было заставить своего партнера думать так же, как и я. Я решил, что за месяцы, оставшиеся до Игр, сумею этого добиться. Когда мы ехали в спортзал для послеобеденных тренировок, я всегда врубал на полную громкость песню Стинга Fields of Gold[5]. В спортзале я указывал на вывешенное мною изображение золотой медали и говорил Кэтрин: «Она будет нашей. Ты должна в это верить». Во время одной из тренировок на воде гребного центра Sydney International Regatta Centre в Пенрите я остановил лодку напротив зрительских трибун и сказал ей:
— Взгляни на эти трибуны. Представь, что они заполнены нашими друзьями и родственниками. Представь, что они вскакивают на ноги и кричат, глядя, как мы пересекаем линию финиша и выигрываем золото.
Оттуда мы направились к пьедесталу, где на сиднейских Играх вручали медали.
— Прислушайся. Ты слышишь? Это наш гимн, который звучит, когда наш флаг ползет вверх по шесту после того, как нам на шею повесили золотые медали.
Кэтрин не сказала ни слова. Она слушала меня как зачарованная и представляла описываемую картину.
Если бы мы были обычным экипажем академической лодки, то все эти фотографии золотой медали и зажигательные речи у пьедестала в гребном центре были бы бесполезными. Но мы не были обычным экипажем. Мы быстро прогрессировали и становились все лучше. Академическая гребля — физически тяжелый вид спорта, требующий полной отдачи от каждой мышцы тела, особенно от мышц ног и поясницы. В адаптивной же гребле туловищу, плечам и рукам приходится компенсировать то, чего не могут сделать ноги. Это означало, что нам нужно было проводить в спортзале столько же времени, сколько мы тренировались на воде. В обычные дни я вставал рано, жадно поглощал завтрак и к шести часам приезжал на Пенритские озера. В полдень я возвращался домой пообедать, ложился на час-два поспать, а затем уезжал в спортзал. Помимо изнурительных силовых тренировок, мы выполняли долговременную программу восстановительных упражнений.
Одной силы было недостаточно. Педро работал с нами над стратегией так же внимательно, как над техникой. Мы отчаянно нуждались в его наставлениях, потому что за год с небольшим занятий греблей я успел накопить совсем не много опыта. Я жадно ловил каждое слово Педро. Он разработал план, согласно которому мы должны были стартовать, делая 42 гребка в минуту на протяжении первых десяти гребков, затем сбавить темп до 36 гребков в минуту и поддерживать его до конца гонки. Мы разбили тысячеметровую дистанцию на четыре четверти. Если мы сможем проходить каждые 250 метров в среднем за 1:02, то на 3 секунды улучшим победное время бразильцев на чемпионате мира. Педро, Кэтрин и я согласились с тем, что с результатом 4:08 мы привезем домой золото. Поскольку в сентябре температура и влажность воздуха в Пекине намного выше, чем в Сиднее, мы тренировались в термокамере института спорта Нового Южного Уэльса, где устанавливали температуру в 30 градусов Цельсия и влажность 75 процентов.
Помимо интенсивных тренировок, я также делал все возможное для построения новых, романтических отношений с Амандой. Дело пошло на удивление быстро после тех выходных, когда я удивил ее бутылкой Dom Pérignon. К счастью, наши чувства друг к другу оказались взаимными. С самого начала мне хотелось развивать наши отношения только с одной целью — взять ее в жены и провести остаток нашей жизни вместе. Однако шесть тренировочных дней в неделю, по две, а то и по три тренировки в день, оставляли мало времени для чего-либо еще. В течение недели мы почти не виделись. Аманда жила и работала в Сиднее, в то время как я жил и тренировался в Пенрите, примерно в часе езды на машине, в зависимости от интенсивности движения по трассе. В те редкие будние дни, когда вечером мне удавалось ускользнуть в Сидней, наутро я должен был очень рано вставать, чтобы успеть на Пенритские озера к началу тренировки. По выходным Аманда приезжала ко мне и оставалась в Пенрите.
Невзирая на то что мы проводили вместе крайне мало времени или, может быть, как раз поэтому, мы с Амандой старались извлечь как можно больше из того, что у нас было. Мы не выезжали из дому по вечерам и не общались с большим количеством людей. Вместо этого мы были счастливы просто проводить время друг с другом. Учитывая глубину нашей дружбы, это казалось вполне естественным следующим шагом. Мы уже успели побывать на достаточно многих тусовках. Теперь мы просто получали удовольствие от качественного проведения времени в обществе друг друга.
Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я убеждался в том, что именно она была моей единственной. За несколько лет до этого мои умершие в Шотландии дедушка и бабушка оставили мне кое-какие деньги. Вместо того чтобы получить наследство наличными, я решил заказать подарок на память. Мой дядя Колин занимался ювелирным бизнесом в Шотландии, и я попросил его на унаследованные мною деньги подыскать красивый бриллиант и сделать мне сережку. Я думал, что буду носить ее всегда, как память о своих предках и своем шотландском происхождении. Через несколько месяцев 1,1-каратный бриллиант огранки «Принцесса» в оправе из платины прибыл ко мне в Пенрит Он был прекрасным, но привлекал гораздо больше внимания, чем мне хотелось. Я надел его всего несколько раз. И вот теперь, когда я нашел того, с кем желал провести всю свою жизнь, мне стало совершенно ясно, что следует сделать с этим бриллиантом.
