«Когда врачи ездили к пациентам верхом на лошади, у них была возможность поговорить с ними. Теперь, если вы обращаетесь к врачу из-за нервозности, он предпочитает дать вам какое-нибудь лекарство, вместо того чтобы полчаса побеседовать с вами.
Если вы принимаете от 80 до 120 милиграммов валиума в день в течение полутора-двух месяцев – вы попались. Большинство врачей не назначает таких длительных курсов, но люди обращаются к нескольким врачам, считая, что если кто-то помог им чувствовать себя хорошо, то большее количество врачей поможет им чувствовать себя еще лучше.
Это нравится врачам, потому что пациенты становятся спокойными и довольными. Это нравится пациентам, потому что они чувствуют себя лучше».
Он мог бы добавить: «Это нравится производителям, потому что это делает их богаче».
Самые тяжелые письма из тех, что я получаю от читателей своего ежемесячного бюллетеня, – письма от женщин, которых врачи «подсадили» на транквилизаторы и другие лекарства. Многие из них до смерти напуганы тем, во что их превратили лекарства, но не могут выдержать абстинентного синдрома, когда пытаются их бросить. Что бы вы сказали жертве в таком трагическом случае:
«В 1958 году у меня развилась гипогликемия, и, так как я в то время старалась удержаться в должности на тяжелой работе и плохо спала, мой врач назначил мне по 10 мг либриума на ночь. Некоторое время это помогало, но затем эффект прошел. Мне назначались другие лекарства, но я не могла вынести ни одно из них – весь следующий день после их приема я еле держалась на ногах. В конце концов я смирилась с тем, что просыпалась в 3 часа ночи и не спала до утра.
Когда тот врач умер, я обратилась к другому, и он, выслушав мой рассказ, предположил, что от бессонницы помогут 200 мг плацидила. Я попробовала – и он оказался прав. С тех пор я всегда принимала и либриум, и плацидил.
Недавно у меня возник артрит колена, и врач назначил мотрин. Поначалу это был бесценный дар, но через некоторое время у меня начали появляться побочные эффекты. Доктор предложил мне принимать аскриптин, который вроде бы хорошо справлялся с артритом. Когда я перестала принимать мотрин, врач предложил мне прекратить и прием либриума. Это было около месяца назад, и после этого у меня началось головокружение, а также возникла тяжесть в голове и груди. Кроме того, я стала ощущать сильную слабость; тогда врач снова перевел меня на либриум, и мое состояние улучшилось.
Могло ли у меня развиться привыкание к либриуму и плацидилу? После отмены либриума оказалось, что я не могу спать. Что вы думаете о моем состоянии?»
Я ответил этой женщине, что раньше по поводу тяжелых историй болезни употреблял слово «невероятно». Потом я перестал это делать. Я слышал столько тяжелых историй, что теперь говорю: «Невероятно», только когда слышу хорошие новости. Мне нечего было добавить, кроме того что зарегистрировано много случаев возникновения симптомов абстиненции после длительного приема либриума и плацидила и что на упаковках обоих этих лекарств ясно написано, что они обладают способностью вызывать психическую и физиологическую зависимость.
Наркоман и есть наркоман – принимает ли он разрешенные или запрещенные наркотики. Единственным выходом для этой пациентки было найти врача, который помог бы ей пройти через период ломки, так чтобы она могла отказаться от лекарств.
Женщина 22 лет писала мне, что она «сидела» на транквилизаторах в течение нескольких лет после нервного расстройства:
«Я принимала элавил, халдол, норпрамин, синекван и триавил. Я перестала принимать все это в октябре прошлого года и пережила ломку – тошноту, желудочные спазмы, понос. Когда я пожаловалась на эти симптомы своему врачу, он захотел, чтобы я стала принимать еще более сильнодействующие лекарства.
Я скоро выхожу замуж. Что мне делать? Не хочу снова попасть в этот порочный круг» (курсив мой. – Р. М.).
Врач превратил свою пациентку в ходячую аптеку, и мне нечего было сказать этой бедной женщине, кроме того, что простого выхода из этой ситуации не существует. Я написал ей:
«Ваша история почти не отличается от истории обычного уличного наркомана, разве что тем, что наркотики вам назначил врач.
Ваше здравомыслие уже успешно помогло вам справиться с ломкой, и вы сознательно стараетесь не возвращаться к вредной привычке. Следующий шаг – отделаться от наркодилера, даже если он оказался вашим добрым доктором».
Я до сих пор испытываю потрясение, читая подобные письма, хотя получаю их сотнями каждый год. Но оно переходит в ярость, когда беременные женщины рассказывают, что врачи назначают им транквилизаторы и другие опасные лекарства. Эти препараты не только вредят матери, но и подвергают плод риску врожденных пороков. Я считаю, что поступать так вопреки веским доказательствам связи транквилизаторов и врожденных пороков – это вопиющее бессердечие и глупость.
В 1976 году Управление по контролю за продуктами и лекарствами дало указание фармацевтическим компаниям рекомендовать врачам избегать назначения четырех основных транквилизаторов беременным женщинам, ссылаясь на возможную их связь с врожденными пороками у детей, чьи матери принимали эти средства во время беременности. Ясно, что производители не обрадовались этому, потому что валиум, либриум, милтаун и экванил составляют около 1 миллиарда долларов в годовом объеме продаж своих производителей и являются самыми широко используемыми лекарствами в мире.
Несколькими годами раньше, между 1959 и 1965 годами, одно из учреждений организации «Кайзер пёрмэнент»[14] составило отчет о родах у 1096 женщин, которым были официально поставлены диагнозы: тревожность, напряженность или легкая форма депрессии. Изучение историй этих беременностей показало, что 402 из этих женщин получали транквилизатор мепробамат, который продается под названиями милтаун или экванил. Другие 175 женщин получали хлордиазепоксид, то есть либриум. Исследование обнаружило, что у семнадцати женщин, принимавших милтаун (экванил), и у девяти, принимавших либриум, родились дети с тяжелыми врожденными пороками. Это составляет 12 процентов, в то время как у матерей, принимавших другие лекарства, с пороками родилось 4,6 процента детей, а у матерей, не принимавших вообще никаких лекарств, – 2,6 процента.
