Как вы уже знаете, в год нашего прибытия на месте теперешнего озера был зеленый луг, покрытый кустарниками и деревцами. По луговине бежал источник, тот самый, который сейчас впадает в озеро и направляется вниз. Но в те времена берега ручья были совершенно плоскими, и вода текла по неглубокому руслу. Еще в пути, сидя вокруг костра в лунные ночи и разглядывая дальнюю гору, мы заметили этот ручей, блестевший серебряной змейкой на фоне темной зелени. Но теперь, к нашему великому удивлению, вместо узкой и длинной полоски перед нами сверкала широкой гладью целая запруда. Она занимала пространство в четыреста шагов и простиралась на большое расстояние от нашей стоянки. Зрение нас не обманывало. Перед нами была настоящая вода. Луна, поднявшись над горами, отражалась в ее спокойной зеркальной поверхности. Сомнений не оставалось. Не веря своим глазам, я с Куджо и мальчиками побежал к новоявленному озеру. Через минуту мы были на берегу этого озера, возникшего точно по волшебству.
Вначале мы с любопытством созерцали это странное явление природы, но по мере того, как вода прибывала, удивление наше сменялось некоторой тревогой: вода доходила нам уже до колен и медленно заливала пологий скат горы, подобно морскому приливу
Мы стояли в глубоком молчании, но сердце билось учащенно. По нашим догадкам, какой-то страшный сдвиг горных пластов или, быть может, обвал кручи засыпал нижнее течение ручья и закрыл ему путь в долину. Если это действительно так, то котловина через несколько часов будет затоплена. Вода зальет не только место нашей стоянки, но покроет даже верхушки самых высоких деревьев. Можете себе представить, какой ужас внушили нам эти опасения. Мы бегом вернулись к стоянке, твердо решив сняться с места и покинуть котловину, если еще не поздно. Куджо занялся лошадью, Мария, разбудив девочек, перевела их в фургон, меж тем как я с мальчиками наскоро укладывал самое необходимое.
До этой минуты мы не задумывались над трудностью, скажу даже больше – над невозможностью – выбраться из долины. Но теперь эта трудность стояла перед нами во весь рост. Дорога, по которой мы спустились в котловину – пересохшее русло ручья, – совершенно исчезла под водой, уровень которой стоял значительно выше берегов источника.
Между тем другого пути не представлялось. Чтобы пробиться через лесную чащу, потребуется несколько дней. К тому же, направляясь к стоянке, мы в одном месте пересекли ручей; теперь он, конечно, набух, превратился в многоводный поток, и переправа через него невозможна. Мы справедливо опасались, что нижняя часть лощины уже залита водой и что бегство в этом направлении немыслимо.
Не сумею вам описать смятение, овладевшее нами, когда выяснились все эти грозные обстоятельства. Мы покидали нашу стоянку. Каждый был нагружен по мере сил, но попытка являлась заранее обреченной на неудачу, и в порыве безнадежности мы бросили на землю кое-какие вещи из нашей утвари. Вода все прибывала, озеро увеличивалось на наших глазах.
Завыли волки, потревоженные стихией в своих трущобах; птицы, проснувшись, заметались на ветках с тревожным чириканьем, и собаки подняли лай, заметив неладное.
В лунном сиянии мы видели, как олени и дикие звери, охваченные ужасом, перебегают луговину.
Не хочется верить, что мы погибли. Неужели нас захлестнет этот странный, таинственный поток?
Что делать? Вскарабкаться на деревья, но это нас не спасет. Но блестящая идея осенила мой мозг:
«Плот! Нам нужен плот. В нем наше единственное спасение!»
Все меня поняли с полуслова. Куджо схватил топор, а Мария перерыла весь фургон в поисках веревок. Увидев, что веревок недостаточно, я нарезал ремней из лосиной кожи.
Вокруг стоянки было много сухих длинных стволов, давно засохших и попадавших на землю. Среди них я узнал прекрасное тюльпанное дерево, из которого индейцы мастерят свои лодки, когда им удается найти достаточно длинные стволы. Дерево это в самом деле исключительно легкое и нежное, и кубический метр его весит не больше двадцати шести фунтов. Сам работая не покладая рук, я приказал Куджо нарубить побольше стволов одинаковой длины. Куджо, не имеющий себе равных в искусстве владеть топором, быстро управился с задачей. Мы связали брусья веревками и ремнями, закрепив их поперечными перекладинами. Соорудив плот, мы втащили на него наш большой ларь с копченым мясом, одеялами и самой необходимой утварью. О воде мы не беспокоились: ее было достаточно вокруг.
На сооружение плота ушло не менее двух часов. В горячке работы мы перестали следить за подъемом воды. Закончив все приготовления, я возвращаюсь к озеру. Жду несколько минут и вижу, что вода остановилась. Я тотчас же оглашаю эту радостную новость, спутники подбегают ко мне, чтобы удостовериться в благоприятном повороте событий. В течение получаса мы стоим на берегу новоявленного озера и наконец убеждаемся, что вода больше не прибывает. Тут мне приходит в голову, что вода в нижней части ущелья прорвала плотину, созданную обвалом, или перекатилась через нее.
– Какая обида, мистер Ролф, – вздохнул Куджо, возвращаясь к фургону, – что мы напрасно построили такой чудесный плот!
– Ах, Куджо! – попрекнула его жена. – Никогда не следует жалеть о времени, потраченном на меры предосторожности. Пускай мы не нуждаемся больше в плоту, но он сослужил свою службу: вспомни ужас первой минуты наводнения и чувство радостной безопасности, овладевшее нами, как только мы приступили к связыванию плота. Люди в нашем положении никогда не бывают достаточно предусмотрительными. Лентяям и разиням лучше не соваться в такие приключения.
Было уже поздно, вернее начинался новый день, и Мария пошла спать в фургон к девочкам; а мы с Куджо, не доверяя своенравному горному потоку, решили бодрствовать до полного рассвета, чтобы новый подъем воды не застал нас врасплох.
Глава XVII. Бобры
Уже совсем рассвело, но таинственно поднявшаяся вода держалась на прежнем уровне. Я называю подъем воды таинственным лишь потому, что причина его нам была неизвестна. Как я уже сказал, мы объясняли наводнение обвалом какой-нибудь кручи в нижней части ущелья. Нам не терпелось разобраться в этом странном явлении, и с восходом солнца я решил пробиться сквозь чащу и разъяснить сомнение. Явление было не только странным, но и в высшей степени тревожным.
Я отправился один, поручив охрану лагеря Куджо с его длинным копьем и мальчикам с их карабинами. Сам я захватил ружье и наш кухонный топорик, чтобы расчистить дорогу в зарослях.
Дорогу в лесу мне освещали первые лучи солнца. Я направлялся на юго-запад, рассчитывая выйти к ручью немного ниже, а затем следовать по его течению. С трудом продираясь в диком сплетении ветвей, я через два приблизительно километра внезапно вышел к ручью.
Представьте себе мое удивление: ручей не только не разбух, но стал даже мелководнее, чем раньше. В то же время я заметил, что вода в нем помутнела и что в ней плавали зеленые листья и свежие стебли, увлекаемые потоком.
Я поднялся вверх по течению, думая найти там запруду, и ломал голову над тем, какое же именно явление природы могло задержать течение ручья: случайное падение ствола дерева, даже самого массивного, не могло объяснить происшедшего. Берега ручья были пологие, и возможность обвала или оползня исключалась. Я начинал уже думать, что здесь замешаны люди, и нагнулся к земле, ища человеческих следов. Их, правда, не оказалось, но следов зверья – сколько угодно.
