— Как это тебе это удалось? — спросила она, не замечая, что сок течет на ковер.
— Я совсем ничего для этого не делал, — сказал Георгий Владимирович. — Ему просто неудобно дольше оставаться у Рукавишниковых. Чужие люди все-таки. Хотя эта женщина, Ольга, она исключительная.
— Исключительная? — переспросила Вера Сергеевна задумчиво.
— Добрая и мудрая, — подтвердил Георгий Владимирович.
— Он сегодня уезжает? — спросила Жанна.
— Да, — ответил отец. — Ты довольна?
— Но с ним надо бы объясниться, растерянно сказала она.
— Ты уверена, что действительно этого хочешь?
Жанна вскочила.
— Во всяком случае, я должна как минимум поблагодарить Рукавишниковых.
— Ты всегда успеешь это сделать. Вначале доешь, — сказала мать.
Но Жанна уже поднималась к себе в комнату. Когда она вышла оттуда, в ее руках была сумка с документами.
— Ты уходишь, Жанна? — испуганно спросила Надя.
— Я ненадолго. Жанна сунула сумку за спину, надеясь, что Надя ее не заметила. — Пять минут и обратно.
Она быстро спустилась по лестнице, надела пальто и выбежала из дома.
* * *
Михаил Васильевич собирался сесть в такси.
Он уже взялся за ручку дверцы, когда к нему подошла запыхавшаяся Жанна.
— Можно поговорить с вами минутку? Я хочу кое-что отдать. Может, это для вас что-то значит.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Вот, это все, что Елена Морозова прислала вместе с Надей. Кроме свидетельства о рождении, — сказала Жанна, протягивая сумку. — Берите. И еще. Я хочу, чтобы вы знали. Вы, конечно, сердитесь на меня, и я понимаю это, но я очень полюбила Надю. И хочу, чтобы она была счастлива. Поэтому я делаю то, что я делаю. Это я и хотела вам сказать.
— Спасибо, — сказал Михаил Васильевич, помолчав. — Вы удивительная женщина. У-ди-ви-тель-на-я. Берегите себя. И мою Надю.
Он повернулся и сел в машину. Жанна протянула ему руку.
— Пожалуйста, поймите меня. И ни на кого не сердитесь.
— Я не сержусь. Все должно идти своим чередом, — загадочно ответил он.
* * *
Разбитая «Волга» довезла Михаила Васильевича до маленькой гостиницы почти в центре города. Нет, он не поехал на вокзал. И не собирался возвращаться во Владимир. Михаил Васильевич оставался в Кудрино. Ему нужно было поддерживать связь с Георгием Владимировичем.
Они все обсудили. Обо всем договорились. Михаил Васильевич верил, просто не мог не верить, что все получится.
А теперь он держал в руках черную сумку с документами. Что там внутри?
* * *
Мила позвонила в двери дома на Весенней улице. Открыла Надя.
Она уже пришла в себя после часов, проведенных в часовне, и была рада подруге.
— Пойдем на улицу, — позвала Мила.
Ей нужно было поговорить с Надей наедине.
— Нет, меня не отпустят. Давай поиграем дома, — сказала та. — Заходи.
Мила поздоровалась с Верой Сергеевной не очень сердечно. Она все еще не знала, кто здесь противник Михаила Васильевича.
Не так-то просто было начать беседу. Про побег Нади говорить, наверное, нельзя, а разговор о дедушке начинать как-то боязно.
— Вера Сергеевна долго у вас пробудет? — спросила Мила, просто чтобы начать беседу.
— Еще несколько дней, — ответила Надя. — Они зовут меня в гости, но я не знаю…
— В Москву?
Надя кивнула.
— Мы тоже там жили, — сказала Мила.
Помолчали. Наконец, Мила решилась:
— Твой дедушка сегодня уехал. Жаль.
Надя удивленно посмотрела на нее:
— Почему жаль?
— Я с ним подружилась. С ним хорошо разговаривать. Если бы у меня не было дедушки, я бы хотела, чтобы им был он.
Уф, хоть что-то сказала! Теперь оставалось подождать, что ответит Надя. Но девочка будто воды в рот набрала.
— Ты вообще-то хочешь, чтобы у тебя был дедушка? — спросила Мила.
— Нет. У меня нет дедушки и не надо. Я хочу остаться с Жанной и Матвеем.
Мила подошла к окну. Она думала, что же еще ей сказать.
— А если тетя тебя снова захочет забрать? — нашлась она. Ведь и правда так могло получиться.
— Она больше не приедет. Она вышла замуж за дядю Сашу, — объяснила Надя. — Теперь у нее без меня все хорошо.
Мила задумалась. Что бы еще такое придумать? И она придумала.
— А вот если бы твоя тетя знала, что Михаил Васильевич такой богатый и так тебя полюбит, то она уж точно отвезла бы тебя к нему. И что бы ты тогда делала, Надя?
Наде это не приходило в голову. Действительно, что бы она тогда делала?
— Ты думаешь, это могло бы случиться?
— Конечно! Подумай сама. Твоя тетя могла бы отвезти тебя во Владимир. И могла бы сказать тебе, что ты едешь к дедушке. И дедушка, я уверена, был бы очень рад твоему появлению. И ты тоже была бы рада.
— Если он был бы так рад, то почему я раньше его не знала? Почему он не приехал ко мне?
— А Жанна приехала? Или дядя Георгий, или Вера Сергеевна, или Матвей? — спрашивала Мила как следователь. — Они о тебе ничего не знали! Как бы они тебя навещали? Вот и он ничего не знал.
Мила была горда собой. Она нашла это объяснение и видела, что на Надю оно произвело впечатление.
— Знаешь что? — И Надя доверила подруге тайну, которая в свою очередь произвела впечатление на Милу. — Тетя Лена сказала, что Матвей — мой отец, но оказалось, что он не мой отец. Может быть, я вообще не Ковалева. Понимаешь, Мила?
* * *
— Мама, я хочу тебя кое о чем спросить, — начала Мила, как только вошла в дом. — Мы все Рукавишниковы?
— В этом нет никакого сомнения, — с улыбкой ответила Ольга.
— А почему у бабушки и дедушки другая фамилия?
— Потому что они мои родители, а я вышла замуж за папу. Когда выходят замуж, обычно берут фамилию мужа.
— Но Надя еще не замужем. Почему у нее не такая фамилия, как у ее отца? Нет, подожди, она сказала, что Матвей совсем не ее папа. Я теперь вообще ничего не понимаю. Если я сама не понимаю, как я могу объяснить что-то Наде?
— Я тоже не могу тебе этого объяснить, — сказала Ольга.
— Матвея зовут Ковалев, и дедушка тоже Ковалев, — продолжала Мила. — Но Надя не Ковалева, она мне это сама сказала.
— Совершенно верно, ее дедушка Михаил Васильевич Ковалев, — сказала Ольга, — а она не Ковалева, и все-таки его внучка. У нее фамилия мамы. Ты понимаешь, Мила?
