Легко понять, почему пережившие отказ и страдающие от расставания люди с большой осторожностью начинают новые серьезные отношения. Как признавались многие из одиноких, очень больно жить под одной крышей с человеком, который злоупотребил твоим доверием и близостью. В следующей главе вы прочитаете о том, что многие расстаются потому, что жизнь с другим человеком оказалась для них слишком одинокой.
Глава 3
Расставание
«Я принадлежу к поколению искателей романтической любви. Для моего поколения такая любовь была спасением, способом найти самого себя». Хелен уже за 60, и она два раза разведена. Она произносит эти слова с горьким юмором, словно смеясь сама над собой. Мы сидим в ее большой квартире в Гринвич-Виллидж, в которой Хелен прожила в одиночестве несколько десятилетий. Хелен — писатель и преподаватель. У нее острый ум и пытливый взгляд, которым она без снисхождения оценивает все события своей собственной жизни. С детства она была отчаянно независимой, что не мешало ей верить в спасительную силу настоящей любви, в которую верило все ее поколение и которая оказала такое сильное влияние на ее жизнь. Стремление к идеальному браку было, по ее словам, типичным: Хелен и ее ровесницы воспитывались во времена, когда разводов практически не существовало и браки должны были продолжаться до тех пор, «пока смерть не разлучит». «Я помню, как ребенком сидела с мамой на кухне. Я была в центре несчастной семьи, центре драмы, решить которую не представлялось никакой возможности. Женщины говорили об абортах, о которых никогда не узнают их мужья. Женщины заводили романы. Они были несчастны и совершенно одиноки».
Хелен говорит, что быть женщиной в 1950-е и 1960-е гг. оказалось непросто. С одной стороны, ее сверстницы — выходцы из рядов среднего класса — изыскивали новые возможности существования, находили работу и ломали старые представления о том, что женщина — лишь «придаток к дому». С другой стороны, они испытывали сильное давление со стороны общества, требующего от них найти подходящего мужчину и выстроить всю свою жизнь вокруг брака. Хелен вспоминает: «Мне было 23 года, когда я поехала в Европу. Оттуда я писала матери письма следующего содержания: „Я знаю, что меня ждут великие дела, и я хочу их делать. Но я также знаю, что для того, чтобы эти дела выполнить, мне нужен любящий мужчина“. Как и все другие девушки, я ждала мужчину, который наполнит мою жизнь».
Ей не пришлось ждать долго. Хелен вернулась в Нью-Йорк и стала преподавать. В 25 лет в доме своей матери она вышла замуж за голландца-католика, художника, который, как она надеялась, «раскроет художника в ней самой». Этого не произошло, а брак, который Хелен называет надуманным, не сложился. «Я вышла замуж за фантазию, мираж, — объясняет она. — Вышла просто потому, что считала: для выполнения жизненной миссии мне нужен муж». Но вскоре она поняла, что ее муж не таков, каким казался в ее фантазиях, а изменить его она была не в силах. «Мы стали друг для друга реальными», — говорит Хелен, после чего оба поняли, что делают друг друга несчастными. Они развелись через два с половиной года.
Однако Хелен не отказалась от веры в брачные узы. Она ходила на свидания и через несколько лет влюбилась в еврея-психолога, «сына коммунистов», — человека, который был «полной противоположностью» ее первому мужу. Снова в доме матери, на этот раз в 32 года, Хелен вышла замуж. Несмотря на то что слагаемые были разные, суммарный результат не изменился: Хелен чувствовала себя одинокой и несчастной, и муж ей в этом не мог помочь. Через два с половиной года она попросила развода. «Моя мама его просто не переносила, — рассказывает Хелен. — После расставания с мужем я позвонила матери и сказала: „Мам, все кончено“. Она меня поддерживала, но при этом сказала: „Хелен, с тебя следующий парень!“».
Однако следующего парня не последовало. Через тридцать с небольшим лет после всех этих событий Хелен говорит, что «брак — это чертовски скучная вещь. Мне никогда не было в жизни так плохо, как в замужестве». По ее мнению, жизнь в одиночестве — это альтернатива лживой жизни в традиционном, но несчастном браке, к которому общество подталкивает своих членов. После второго развода Хелен «поняла одну серьезную вещь», даже, скорее, две вещи. Во-первых, она осознала, что «может построить свою жизнь без мужчин и сама о себе заботиться». Во-вторых, и это очень важно, она поняла, что все большее число ее ровесниц недовольны своими браками. Эти женщины понимали, что замужняя жизнь никак не помогала их собственному росту и не приближала к достижению собственных целей, мешала стать такими, какими они хотели быть. «Мы влюблялись один раз, но ничего не складывалось. Мы влюблялись дважды и снова ничего не складывалось. После этого у нас появлялся опыт. И с появлением опыта весь миф о спасении через романтическую любовь исчезал, как дым».
Мужчины и женщины поколения Хелен разводились в невиданных до этого количествах. «Я знала совершенно не подходящих друг другу людей, которые годами жили бок о бок, потому что боялись остаться в одиночестве или просто не знали, куда себя деть, — вспоминает она. — Люди даже понятия не имели о том, какие выводы могут сделать из собственной жизни». Однако представления о расторжении брака менялись, развод стал общественно приемлемым — и это был глоток свободы, потому что давал возможность несчастным людям искать что-то лучшее. Одновременно такой поворот событий оставил миллионы людей в подвешенном состоянии. «Похоже на анархию, — объясняет Хелен. — Что может произойти после распада семьи и общества?»
Ни Хелен с ее современниками, ни последующие поколения, на долю которых выпало много разводов, не нашли ответов на эти вопросы. Непонимание того, как строить новую жизнь после расставания с супругом или партнером, с которым ты прожил долгое время, не останавливало несчастные пары. Согласно данным государственной статистики, сейчас каждый пятый взрослый американец пережил разводill4i. Несмотря на то что процент браков, заканчивающихся разводом, немного снизился по сравнению с пиком в 1980-е гг., американцы разводятся чаще, чем жители других развитых стран. Социолог Эндрю Черлин пишет: «Такими темпами почти половина американских браков закончится разводом». В результате миллионы людей, никогда не планировавших жить в одиночестве, сейчас именно так и живут, привыкают к новой ситуации и пытаются заново выстроить свою жизнь.
Многие решили вступить в новый брак. Никогда не теряющие надежду американцы в большей степени, чем представители других национальностей, готовы верить в новый брак, в который, по их мнению, надо вступить как можно быстрее. Средний период после окончания одного брака и вступления в следующий в США составляет всего три с половиной года. Однако, если внимательно изучить статистику, становится ясно, что далеко не все торопятся надеть на палец новое обручальное кольцо. Молодые люди вступают во второй брак быстрее, чем люди среднего или старшего возраста. Реже вступают во второй брак люди из южных штатов и жители сельской местности. В этих районах царит атмосфера культурного консерватизма, возможностей сделать карьеру для женщин меньше, и на фоне малочисленного сообщества одиночек брак выглядит еще более привлекательным, чем он есть на самом деле. В целом во второй половине XX в. даже в США процент вступающих в брак во второй раз упал. Например, в 1950 г. двое из трех разведенных людей снова вступали в брак в течение пяти лет, а в 1989 г. второй раз вступал в брак только один из двух. Если 80 % женщин, разводящихся в возрасте до 25 лет, до достижения 35 лет снова выходят замуж, то женщины постарше ведут себя гораздо более осмотрительно. Данные государственной статистики свидетельствуют о том, что только 44 % разведенных женщин и 55 % разведенных мужчин старше 25 лет снова вступают в брак. Свежие данные опросов, проведенных Американской ассоциацией пенсионеров (American Association of Retired People), свидетельствуют о том, что среди разведенных людей в возрасте от 40 до 69 лет снова вступил в брак только каждый третий.
