– Что же?
Володя полез в карман, вытащил стопку корешков от повесток и одну еще целую.
– Вот, на, почитай.
Элькинд брезгливо взял в руки повестку за уголок и принялся читать стандартный текст, в котором ему предписывалось явиться в военкомат для прохождения медицинской комиссии.
– Я же им справку занес, – зло нахмурился Борька.
– Я-то что, – Володя развел руками, – сидит полковник, дуб дубом, наверное, фамилия ему твоя не понравилась.
– Возможно, – Борька вернул повестку Володе.
– Нет-нет, это теперь твое. Я как билетер: контроль отрываю, себе беру, а билет держи. Идти или не идти – твое дело.
– Так что, я еще и расписаться здесь должен? Подписать себе приговор?
– Конечно.
– Так это же подстава с твоей стороны! Кто бы другой с таким пришел, мать бы его на порог не пустила.
– А кто тебе сказал, Борька, что ты должен своей подписью расписываться? Мне лишь бы закорючка стояла. Смотришь, дуб и на полгода мне отсрочку даст, может, поступить успею.
Улыбка, до сих пор не сходившая с губ Элькинда, сделалась чуть шире. Он взял со стола красный фломастер и написал несколько букв еврейского алфавита.
– Думаю, полковнику понравится.
– Это ты зря, – сказал Володя, – стояла бы закорючка, он и внимания бы не обратил, а так… Пролистает корешки и обязательно спросит, собственноручно ты подписывался или же кто из родных черканул.
– А он знает, что мы с тобой в одном классе учились?
– Нет.
– Скажешь, вышел какой-то парень, назвался мной и подписал.
– Смотри, твое дело. Открутишься?
– У меня всегда запасной вариант есть.
– Может, поделишься?
– Увижу, что открутиться уже нельзя – сразу же гражданство сменю. Таких, как я, даже в стройбат не возьмут.
– Смотри, не успеешь. Как я понял, комиссар решил тебя в этот призыв загрести.
– И на это у меня запасной вариант имеется.
– В «дурку», что ли, лечь хочешь?
– Придется. Самый надежный вариант.
– Ага, от армии закосишь, а потом как права на машину получать будешь?
– Я уже все узнавал. Если два года после того, как в «дурке» полежал, ни разу к ним не обращался, то с учета автоматически снимают.
Ребята еще немного поговорили об общих проблемах. Каждый имел свой план действий на то, как закосить от армии. Были тут и женитьба с рождением ребенка, и «дурка», и поступление в институт. В общем, парни сошлись во мнении, что при желании всегда закосить можно, к тому же, с минимальными для себя убытками.
Большая стрелка часов уже подбиралась к одиннадцати, а маленькая к десяти, когда бывшие одноклассники выпили еще по рюмке коньяка и стали прощаться.
– Ты звони, если что.
– И ты.
Оба они понимали: учеба в одном классе свела их случайно, как случайно свел и военный призыв. Скорее всего, в жизни произойдет еще несколько странных встреч, но по-настоящему близкими друзьями им никогда не стать. От этого оба испытывали легкую грусть, понимая, что часть жизни уходит вместе с этим прощанием.
– Чего Володя-то приходил? – поинтересовалась мать, когда дверь захлопнулась и заскрежетали створки лифта.
– Да так, программку одну переписать.
Роза Григорьевна, ничего не понимавшая в компьютерах, осталась удовлетворена таким ответом, но полчаса спустя сын попросил:
– Если меня будет спрашивать кто-нибудь незнакомый, говори, нет дома, уехал, а когда вернется – не знаю.
– Володя тебе повестку из военкомата приносил? – тут же догадалась мать.
«Да, ее не проведешь», – вздохнул про себя Борис.
– Откуда ты знаешь?
– Поняла…
– Ты как-то говорила, что у тебя знакомые в «дурке» есть…
– В чем? – брови матери поползли вверх.
– В «дурке».
– Ну и лексикон у тебя! Это называется психоневрологический диспансер.
– Как бы ни называлось, а мне от армии закосить надо.
– Ну вот, еще одно словечко – «закосить». Учишь мать на старости лет. Чтоб ты знал, я уже давно обо всем договорилась. Если надо, то ляжешь туда хоть сегодня.
– Пока еще не стоит, попробую освободиться своими силами.
– Смотри, только предупреди меня заранее.
– Хорошо.
Но даже после разговора с матерью на душе у Бориса Элькинда было неспокойно. Повестка лежала на столе рядом с клавиатурой компьютера. Настроение испортилось окончательно. Завтра предстояло идти в лицей учиться – неизвестно для чего. Если военный комиссар решил загрести его в армию, то никакие справки о том, что он учащийся, не помогут. Следовало всерьез подумать о «дурке».
Но лечь в больницу значило оказаться отрезанным от любимого занятия – от компьютера и от возможностей, которые он предоставлял. Сегодня Борю не радовал даже светящийся экран монитора. Он понимал, что дома у него стоит не машина, а детская игрушка, возможности которой далеко отстали от его возможностей. Вот в лицее – другое дело, там компьютеры подключены к глобальной сети, к Интернету, по нему можно путешествовать, забираясь в самые удаленные уголки мира.
В общем-то Боря Элькинд мало чем отличался от большинства своих сверстников. Прошли те времена, когда десятиклассники мечтали слетать в космос или открыть вакцину от рака. Однокашники Бориса мыслили себя в будущем рэкетирами, банкирами, интердевочками, женами богатых мужей, и он недалеко ушел от них, лишь приспособив мечты к своим дарованиям.
Боря мечтал стать всесильным хакером, взломщиком компьютерных программ, систем обороны. Он вплотную подобрался к тому, чтобы взламывать любые компьютерные коды, раздобыл чужие программы, написал и несколько собственных.
Все его достижения были записаны на золотистом компакт-диске, с которым он не расставался никогда, даже в лицей носил с собой в портфеле. Нет, Борис Элькинд не собирался похищать деньги из банков посредством электронного взлома, не собирался добывать, а затем продавать вражеским агентам секреты своей страны. Он самоутверждался. И чем сложнее была задача, тем выше ценил ее Элькинд.
За последние две недели он предпринял несколько попыток проникнуть в компьютерную сеть ФСБ. Но каждый раз ему не хватало то ли умения, то ли времени. Предвидя возможные последствия своей деятельности – ФСБ контора серьезная, – он выбрал довольно безобидное, с его точки зрения, направление – бухгалтерию: вот уж где, думалось ему, не окажется серьезных секретов. Но он ошибался: секретов в бухгалтерии ФСБ хватало, и спецслужбы следили за попытками проникновения в систему очень бдительно, особенно если учесть, что лицей «Академический» был подключен к глобальной сети Интернет через израильское посольство в России.
