– Из этой мозаичной одежки можно сделать что-то очень интересное…
– О! – сказала Йоханна. Они повернули на Узкую улицу и пошли вниз. В закоулке обнаружилась лавка Ларсндота и Игольщика. Она была двухуровневая, а в это время года еще и уличные лотки добавлялись. Венда Ларсндот-младшая стояла на коленях, примеряя бархатные штанишки новым малышам покупателя.
– Привет, Йоханна, привет, Равна! – Семилетняя девчушка, как обычно, излучала само веселье, но не поднялась. – Я не могу сейчас болтать. Видишь, как меня запрягли. – Она что-то чирикнула покупателю на стаеречи, убеждая его еще немного задержаться.
– Тебе же завтра в школу? – спросила Равна.
Девчонка – старшая во втором поколении людей этого мира – округлила глазенки:
– Да-да, но сегодня у меня выходной, и я люблю учить таблицу умножения за кройкой. Папа наверху, мама в задней комнате. – Бен и Венда Ларсндот, «работодатели» Младшенькой.
Бен замотался даже сильнее Младшенькой. В лавке было столько народу, что стаи тут наверняка едва в состоянии мыслить из-за надоедливого шума. Отличный денек для свиданий с безумцами. Они помахали Бену и прошли под навесом в заднюю часть лавки. Ларсндот и Игольщик нанимали на работу не только людей, но и Когтей; собственно, Игольщик – относительно молодая шестерка – и был первоначальным владельцем предприятия. Игольщик с большим энтузиазмом воспринял предложение иномирян купить у него долю в предприятии, поскольку кройка и шитье всегда давались Когтям нелегко. Эти виды деятельности требовали находиться в опасной близости от другой стаи. Когти очень немногое способны были сделать на таком близком расстоянии друг от друга: воевать, заниматься сексом или терять голову. Люди для тесной совместной работы подходили намного лучше. Каждый человек умом не уступал портняжьей стае и, что еще ценнее, умел работать в непосредственной близости от заказчика, не теряя рассудка. Комбинация была отличная, хотя Равна опасалась, что Ларсндоты зашли слишком далеко. Разумеется, очень важно подстраиваться под нужды местных, быть для них необходимыми. В то же время люди на этой планете обязаны построить высокотехнологичную цивилизацию, и каждая пара рук, занятая кройкой одежды для стай, считай что потеряна для этой цели.
Сегодня посетителей было так много, что и люди не очень-то помогали справляться с их потоком. Трое Когтей, работавших в лавке, сидели на высоких платформах и посылали вниз к покупателям по одному элементу, который пытался снять мерку. С человеческой точки зрения, это выглядело презабавно. Изолированные элементы носили цветастые форменные куртки, приколотые большеухими иглами, а за воротник затыкали мерные рулетки. Они не были абсолютно тупы – остальные элементы на платформах постоянно понукали их, свешиваясь вниз, и пытались держать мыслеконтакт, не напрягая в то же время заказчика. Элементы на полу долго практиковались и, в общем-то, проявляли чудеса синглетной рассудительности и выдержки, но физическими способностями не превосходили собак. Губы могли отдаленно заменить пару слабых пальцев, а лапами и когтями элементы управлялись так, как этого и следовало ожидать от неразумных животных. Часто, однако, стаи носили украшения на когтях или металлические накладки, откуда и произошло человеческое наименование расы.
Действуя же как слитная стая, портные производили ошеломляющее впечатление на человека. Работающие внизу элементы умели обращаться с мерными рулетками, могли протянуть ленту рулетки вокруг заказчика и по команде сверху предъявить ее остальным элементам, чтобы те сняли мерку. Если же им это оказывалось не под силу, заказчик мог повернуть рулетку в сторону портного сам (конечно, для этого ему приходилось преодолеть смятенние и раздражение от присутствия чужой морды в сердцевине собственной стаи). Иногда покупателю поручали держать ткань, а элемент, действуя как вынесенная на большое расстояние лапа, зажимал челюстями иглу и осторожно вставлял ее.
Равна с Йоханной миновали старую часть здания, построенную еще до прихода людей. Здесь приходилось низко пригибаться, чтобы не задеть потолок. Короткое ответвление вело в туалет. В здании когтевой постройки вонь оттуда забивала все углы. Равна имела дело со многими расами Вершины Запределья, и те, кто еще сохранял потребность удалять из тела отходы, всегда обеспечивали превосходное кондиционирование, но в мире Когтей такие излишества были недоступны.
Она слышала смех Венды-старшей. Та управлялась с большей частью дел фирмы, исключая только бухгалтерский учет: как и большинство беженцев, она не слишком хорошо считала в уме.
– Привет, Йоханна, привет, Равна! – Венда стояла за одним из столиков для кройки, расставленных так, чтобы на них падал солнечный свет из высоких закоптившихся окон. Ларсндот и Игольщик располагали тремя швеями, и все в этот момент были заняты. Венда бегала туда-сюда, сверялась с рулетками, прикладывала и отрезала дополнительные мерки ткани, руководствуясь указаниями столика. Столешница некогда была частью бесценных экранов реалистичной графики «Внеполосного-II». Здесь, Внизу, толку от них было чуть меньше, чем никакого, поэтому экранам нашли неожиданное функциональное применение. Младшая дочь Венды Сика сидела на столе рядом с матерью и осуществляла общее руководство.
– Привет, Венда, мне нужен твой совет. – Йоханна выложила покупку на экраностолик. – Подарок для Невила на день рождения, ну ты в курсе, да? Это не слишком глупо смотрится на человеке?
– Сика, посиди тихо, – сказала Венда-старшая, и, о чудо, трехлетняя девчушка повиновалась. Когтекройка ее просто зачаровывала.
Венда подошла к их столику, протискиваясь между высокими тяжелыми деревянными стульями. Она почтительно поклонилась Равне, потом подцепила образец ткани, купленный Йо, и повертела в солнечных лучах.
– Это же с Нижнего берега! Правда ведь, Йоханна?
Две женщины разговорились о достоинствах материи. В дни побега из Высокой Лаборатории Венде было шестнадцать, и ее разбудили одной из первых. Она была старше всех беженцев, старше даже Невила Сторхерта: двадцати шести лет от роду. Лицо и голос Венды лучились счастьем, но в волосах пробивалась первая седина, а на лбу и под глазами лежали морщинки. Равна разбиралась в человеческой истории и знала, что без специальных мер продления жизни старение начинается почти сразу же после достижения полной зрелости. Венда ни разу ни на что не жаловалась, но жизнь Внизу ее здорово износила – гораздо сильнее, чем ребят ее возраста. Впрочем, ей повезло больше многих. Она была достаточно взрослой в момент катастрофы и успела пройти базовый курс обычных гериатрических препаратов. Если повезет, она проживет несколько столетий. Тем, кто был младше ее, не досталось даже этого, о втором поколении и говорить нечего. Они быстро состарятся, и им повезет, если они проживут хотя бы век. Наверное, доступных технологий будет недостаточно, чтобы их спасти. В таком случае придется снова погрузить их в гибернацию…
Один из швей подошел к ним. Четверо его элементов взгромоздились на стулья, чтобы охватить взглядами ткань со всех сторон. Всего в стае было пять Когтей; она была достаточно стара и немного выучила самношк, но предпочитала изъясняться на медленном, нарочито артикулированном межстайном, каким обычно говорят с малышами. Равна все равно не понимала его аккордов, но восхитилась, глядя, как оживленно переговаривается с ним Йоханна. Этот парень был ветераном войны, он участвовал в марше войск Древорезчицы по берегу материка и к Холму Звездолета. У Йоханны было больше друзей среди народа Когтей, чем Равна могла предположить, и многие из них почитали ее за героиню. Наверное, поэтому-то королева и простила ей неслыханную выходку на второй год Изгнания.
