— Верно помните. Родина бессмертных поэтов. Я там бывал — поверьте, там и сейчас красиво…
— Никогда не была в Иране, — сказала Адель без грусти. — Но язык знаю и стихи помню:
Ты душу выпила мою, животворящая луна.
Луна в рассветной вышине, красавица, вот кто она…
О, радость — глядя на тебя, пускай запенится графин.
Какая радость в нем? Огонь. Он слаще сладкого вина…
Стихи Адель читала на фарси, и звучали они как музыка…
— Да у вас прекрасный фарси! — восхитился Олег совершенно искренне. — Откуда? Вы же родились здесь?
— Это я у вас должна спросить, откуда вы знаете фарси, — парировала Адель. — Вам‑то фарси с какого боку?
— Бывает у людей любовь к путешествиям, — отвечал Олег очень серьезно. — А бывает любовь к языкам… У меня они сочетаются.
— Предположим, я вам поверила… — Адель взглянула на Потемкина испытующе. — Что же вас все‑таки интересует?
— Как вы относились к Джону Линку? Вы его знали?
Женщина фыркнула:
— Запомните: нет ничего, слышите ни‑че‑го значительного в жизни Брета Леборна, чего бы я не знала.
«И чем бы не управляла», — подумал Олег. А вслух спросил:
— А Линк — это было значительно?
— Если вы имеете в виду всякие однополые штучки — забудьте. Брету это не надо. А так… вы спрашиваете о человеке, с которым Брет встречался почти ежедневно и проводил много часов кряду. У Брета, знаете ли, сложный характер, так что если он выносил этого паренька — это само по себе кое‑что значит. Безумно жаль, что Джон оказался психически неполноценным. Задушить человека! Никогда этого не понимала. И потом, знаете… — Адель подняла руки перед собой. — Бывают убийцы — как вам сказать? Мужественные. А он и в жизни был какой‑то женоподобный. И способ убийства выбрал бабский. Удушение, надо же!
— Насколько я знаю, — осторожно сказал Олег, — задушить человека не так уж легко…
— Я в детали не входила, мне это неинтересно, но он наверняка применял удавку или еще что‑то. Так‑то он, конечно, задушить не способен — субтильный и хлипкий. Еще вопросы? А то у меня скоро очередная группа, хочу дыхание перевести…
— Вопросов нет, просьба. Вы человек, знающий важные детали, о которых я даже догадываться не могу. И не спрашивайте какие — понятия не имею. Просто большая просьба: если вдруг вспомните что‑нибудь, относящееся к Джону Линку или к двоим бывшим клиентам Брета, убитым недавно, — любую мелочь, — я буду безмерно признателен, если вы мне позвоните.
Попрощавшись, Потемкин вышел на улицу. Он думал о разговоре и о Джоне Линке. В самом деле, он не обратил внимания, читая материалы дела, на то, как именно был задушен Хэйли Маррон. А сейчас это становилось очень существенным, если не решающим.
— Господин Потемкин! — За его спиной из дверей спортивного зала вышел Джордж Кейплин. Надо же, Олег совсем забыл о нем…
— Я еще весь в разговоре с Адель, сожалею…
— А, ерунда. Я правильно произношу вашу фамилию? Насколько помню, ее носил какой‑то русский герцог… Или великий князь?
— Почти… — усмехнулся Потемкин. — Но вы зовите меня Олег — или Алек, американцам так легче. А вы… Джордж, верно?
— Приятно, что вы запомнили мое имя. Народу было много.
— Но не уверен, что верно запомнил фамилию, увы… Давайте попробуем… Кепин?
— Кейплин. Верно. Профессиональная память у вас.
— Вот и познакомились снова!
Собеседники пожали друг другу руки и двинулись вверх, к мэрии.
— Вы наверняка думаете, какого черта я навязался вам в попутчики? — заговорил Кейплин после недолгого молчания.
— Нет, — ответил Олег совершенно искренне. — Я сейчас о вас не думаю. Пока еще весь мысленно в разговоре с Адель. Яркая женщина… И глаз у нее цепкий. Но у меня еще будет время все это обмозговать. А сейчас — я вас слушаю.
— У меня, собственно, нет особых вопросов. Просто я давно знаю Леборна, и этот скандал вокруг его семьи как‑то затрагивает и меня… Я ведь написал о нем книгу. Собрался документальный фильм снимать. А теперь…
— А почему что‑то должно поменяться?
— Знаете, я не помню, кто именно из великих сказал саркастически: «Клевещите, клевещите. Что‑нибудь непременно останется!» А в случае с Леборном и клеветать не надо…
— Что вы имеете в виду?
Потемкин все еще мысленно продолжал общение с Адель. Что его так зацепило в том, что говорила эта женщина? Она ведь не сказала, по сути, ничего особенного… Но ощущение чего‑то важного, что может ускользнуть, не уходило.
— Очень просто. Скандал, так или иначе связанный с именем Леборна, не на пользу ему и задевает мои интересы.
— Допустим… — Потемкин приостановился. — Но вы же понимаете…
— Что вы не можете обсуждать со мной детали следствия и все такое. Да, прекрасно понимаю. И потому ни о чем вас не спрашиваю. Просто предлагаю свои услуги — как знать, может, и я в состоянии быть вам полезен. В конце концов, я всегда вспоминаю армию: «Информация — оружие пострашнее рукопашного». Так наш сержант говаривал. А он знал толк в рукопашных, будьте уверены…
— Ирак? — Потемкин скорее утверждал, чем спрашивал.
— Он самый. Три года. И не в штабах, а в горячих точках. Багдад, Ар‑Рамади, Карбала… Трудно после этого возвращаться. Там страшная жизнь — но она настоящая.
— Вы знали Джона Линка?
— Я думаю, вы не там ищете. Джон человек несостоявшийся, слабак.
— Слабые иногда опаснее сильных.
— Вот тут вы на сто процентов правы! — Джордж сжал руку в кулак и погрозил кому‑то. — Это то, чего я сам всегда в жизни боялся, когда слабак воображает себя героем и начинает действовать решительно. Вы правы, это опасно…
Почти квартал они прошли молча, а потом Джордж заговорил снова, видно, эта мысль его мучила:
— Знаете, я сейчас, после армии, стал оценивать людей по‑другому. Хотите верьте, хотите — нет, сразу вижу, бывал человек в своей жизни под огнем или нет. И отсюда у меня критерии оценки.
— И насколько хороши были эти критерии для вашей армейской жизни, настолько они здесь совершенно не нужны, — продолжил его мысль Потемкин. — Вы ведь это хотели сказать?
— Я не зря все‑таки к вам напросился. — Кейплин взглянул испытующе. — Вы ведь тоже служили?
— Служить — я и сейчас служу, как вы понимаете. В регулярных войсках — нет, не был, а в горячих точках работать приходилось, и не раз.
— Потому мне с вами и легко общаться. Мне здесь направо, я с вами прощаюсь. И вот моя визитная карточка, если что захотите спросить — я к вашим услугам. Армейский взгляд — не штатский. Вы понимаете…
