Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Так и не разводись. Сделаешь карьеру, тесть возьмет тебя в Минфин.
Лена стояла с букетом в руках, давая понять, что поставит цветы в вазу лишь после того, как останется одна. Но, судя по тому, как Труханов развалился на диване, уходить он не собирался.
— А что вообще тебе известно про вашу пропавшую семейную реликвию? — спросил он.
— Мой прадед получил яйцо Фаберже от матери в год окончания морского корпуса в самом начале двадцатого века. За него попросили пять тысяч рублей, что по тем временам было огромной суммой. Моя прапрабабушка рассчиталась с мастером деньгами и своими драгоценностями. А с чего вдруг такой интерес?
— Да так, любопытство. Ладно, — произнес Труханов, поднимаясь, — пойду я. Какая-то ты сегодня не гостеприимная. А насчет денег не сомневайся: на следующей неделе увидимся… Я привезу обещанную сумму.
Он направился к выходу, Лена шла следом, размышляя, не вернуть ли ему букет.
Захлопнув за гостем дверь, она подумала: «Странно, что я почти любила этого человека. За что — непонятно. Очевидно, от одиночества и тоски. И если бы он предложил тогда выйти за него, наверняка согласилась бы, и что бы было сейчас?»
Но тогда Саша и предложения не делал, да и не собирался. А потом и вовсе женился на другой, а потому не нужен сейчас, как не нужен его букет, пахнущий мужскими духами. Да и деньги его тоже не нужны. А раз так, то с мечтой о Сейшельском чемпионате тоже надо расстаться.
Лена наклонилась и вдохнула аромат роз, они пахли едва уловимо, но пахли все-таки розами.
1918, 10 сентября, 06 часов 30 минут
На веслах вышли в Неву, развернули паруса, которые тут же наполнились ветром. Ветер был пронизывающим, но матросы радовались, и один из них подмигнул Вере:
— Не грусти, красавица, через четыре часа уже в Ладогу выйдем.
— Даже раньше, — сказал другой.
Вера сидела, закутавшись в бушлат, подаренный моряками. Подарок пришелся как нельзя кстати — ветер холодил спину и шею. И пальцы ног мерзли — сапожки, подаренные графиней Ягужинской, были великоваты. Очень скоро девушка стала трогать руками носки сапожек, что тут же заметил один из матросов.
— Замерзли ножки? — спросил он и улыбнулся. — Возьми в сидоре, что у подлегарса, возле кормовой банки, портяночки, переобуйся — куда теплее будет.
— Спасибо, — поблагодарила Вера, хотя ничего не поняла.
— В мешке у кормовой скамейки. Возле балки мешок стоит, — перевел на понятный язык Самохин. — Там немного провианта, что ребята для вас собрали: хлеб, консервы, фляга с водой и портянки.
Один из матросов передал мешок, Долгоруков достал из него два куска плотной мягкой ткани, снял с жены сапоги и быстро обмотал тканью ее ноги.
Стало не только теплее, но и сапоги теперь сидели плотно.
Когда прошли под всеми мостами, по берегам реки потянулись деревеньки, стояли стога сена, паслись коровы, мальчишки ловили рыбу с мостков, а кое-где рыбаки с лодок ставили сети.
Вера смотрела на все это, а когда ее обнял Алексей, шепнула мужу:
— Оторваться не могу. Такая простая и привычная красота. Когда еще это увижу?
— Надеюсь, что скоро вернемся.
— Хотелось бы, — ответила Вера и вздохнула.
К часу дня рассчитывали быть возле Осиновецкого маяка, смотрителем там служил хороший знакомый Самохина. Кавторанг спланировал маршрут несколько дней назад и даже оповестил смотрителя по радиопередатчику, что к нему прибудет молодая пара, которой нужно помочь. Долгоруков, правда, считал, что в заходе на Осиновец нет никакой нужды и следует сразу идти к монастырю на острове Коневиц, а это уже финская часть Ладоги. Монахи наверняка помогут, укажут, куда идти дальше, и, вероятно, дадут сопровождающего. Тем более что до берега от Конивца всего шесть или семь миль. Но Самохин все равно советовал не рисковать — тем более что бури на Ладоге начинаются внезапно, а ветра в это время года в основном западные, потому в случае шторма к берегу пристать будет весьма затруднительно.
Когда подошли к Шлиссельбургу, со стены крепости замигал фонарь. На впередиидущем яле поднялся матрос и стал отвечать флажками.
— О чем они переговариваются? — спросила Вера.
— С крепости передали приказ пристать к берегу для досмотра. А мы ответили… — Самохин смотрел, как работает флажками матрос, и объяснил: — Мы передали привет от Центробалта… А еще: «Да здравствует мировая революция!»
— Этого достаточно? — не поверила Вера.
— С крепости видят, что на шлюпках моряки, но, скорее всего, сейчас разглядывают в бинокли именно вас.
Вера посмотрела на высокие стены, на которых стояли люди, и помахала рукой. И тут же прожектор со стены отозвался миганьем.
— Берегите Марусю! — прочитал азбуку Морзе Долгоруков.
Светило солнце, но на Ладоге были волны, и лодкам приходилось идти, преодолевая сильный боковой ветер. Иногда шлюпку подбрасывало и с размаху било днищем о воду. Вере было немного не по себе. А матросы только смеялись весело. Некоторые из них даже курили. Едкий махорочный дым тут же растворялся в промозглом пространстве.
По Ладоге, как и по Неве, шлюпки следовали одна за другой. Но вскоре лодки сблизились, остановились, почти касаясь бортами, и Самохин начал прощаться:
— До Осиновца менее пяти миль. Я сейчас пересяду в другой ял, и мы пойдем обратно, теперь уже против ветра. А вам, князь, советую задержаться на маяке, пока ветер не утихнет. Если потребуется, то и переночуйте там. И вообще держитесь вдоль берега, а то если вынесет в море, то…
Самохин не договорил. Посмотрел на волны, на небольшой мысок на горизонте, где стоял маяк, потом обнял Алексея. Отстранившись, шепнул ему, чтобы не услышала Вера:
— Без надежных проводников по Финляндии лучше не передвигаться. Весной у них гражданская война вроде закончилась, но они все равно ищут красных лазутчиков. А при вас такой ценный груз…
И уже громко произнес:
— Оставляю вам бинокль и трехлинейку на всякий случай. Магазин снаряжен, и еще дополнительная обойма. У вас хоть и два «нагана» при себе, но револьвер, сами понимаете, на пятьдесят шагов только, а если…
— У меня еще маленький «брауннинг» есть, — сказала Вера, — мне Алексей подарил.
— Ну тогда вам бояться нечего, — произнес капитан второго ранга и, склонившись, коснулся губами обтянутой перчаткой кисти девушки. — Прощайте. Да помогут вам Бог и Никола Морской!
Вера обняла и поцеловала Самохина.
— У камергера Рослякова был внук, постарайтесь отыскать его, — сказала она. — И подругу мою Лизу Апраксину тоже не забывайте — она очень одинока сейчас.
— Обещаю, — улыбнулся Самохин.
Он перебрался на другую шлюпку, уже переполненную матросами, и помахал рукой.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
