Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Иди с нами, – лаконично сказали жрецы.
У ворот хижины немедленно собралась толпа. Женщины причитали и рыдали, мужчины сокрушенно покачивали головами и проклинали засуху – наказание за грехи человеческие. Ни один человек не сделал попытки освободить людей, обреченных стать жертвами, ни один не запретил жрецам совершить убийство. Сколько таких безвинных людей было принесено в жертву суевериям в течение столетий и сколько их гибнет до сих пор – никто и никогда не сможет назвать эти страшные цифры.
Той же ночью кто-то усыпил жреца, охранявшего узников, открыл глиняный сарай без окон, служивший тюрьмой приговоренным к смерти жертвам, и позволил им бежать. А утром, упав на колени перед хогоном, охранник в слезах признался – беглянка выбралась из хижины, за ней началась погоня, и она бросила ребенка вниз со скалы. В доказательство он предъявил совету старейшин окровавленный труп, завернутый в тряпки. Никто не узнает, поверил ли великий хогон этому объяснению, но он прилюдно признал правосудие свершившимся. В то время как новорожденная Амани Коро мирно спала, привязанная к спине своей матери, много часов бредущей босиком на север, прочь из Страны догонов, в деревне Амани шел шумный праздник – люди были спасены, людям дали надежду на благословенную воду. А под «тогуна» – ритуальным навесом в центре деревни – обливался слезами связанный по рукам и ногам Бокари Коро, отказавшийся подчиниться решению богов и лишенный на три дня еды и воды на устрашение местным жителям. Впоследствии он был изгнан из родной деревни и пропал на просторах Сахеля, а быть может, умер где-то от голода.
Потом в Мали начались дожди, и по всей стране люди и звери, обессиленные от голода, плясали от счастья, протягивая руки к небу, и пили дождевую воду. А беглянок из деревни Амани приютили люди маленького племени бангиме, живущие в нескольких километрах к северу от Страны догонов, нелюдимые и неразговорчивые. Никто во всем Мали, а сами его жители считают, что и во всем мире, не понимает их языка, а чужих языков бангиме не учат – зачем? Зато они умеют выращивать самый сладкий батат во всей стране, и самый качественный хлопок тоже... Здесь, в тишине, среди детей бангиме, росла маленькая Амани, получившая свое имя не от хогона, а от матери, чтобы никогда не забывать о родной деревне.
Она должна была стать крестьянкой, нянчить девятерых детей и носить на голове чаны с водой из колодца на поле своего мужа. Но жизнь распорядилась по-иному. Все изменилось в конце восьмидесятых, когда в деревню людей бангиме, всегда лояльных правящему режиму, приехала высокая правительственная комиссия. Десять мужчин в костюмах и галстуках беседовали с местными учителями и выбирали старшеклассников для отправки на обучение в Советский Союз по программе образовательной помощи.
И кто знает, как бы сложилась жизнь Амани Коро, но то ли живой блеск умных, чуть близоруких глаз очаровал высокую комиссию, то ли мать ее применила к главному чиновнику тайные любовные чары догонов, но Амани была включена в группу из десяти школьников, которых вскоре отвезли на настоящем автобусе в Бамако. Им предстояло два года учиться в громадном, окруженном садом советском посольстве французскому и русскому языкам, обращению с белыми людьми, фаянсовой посудой и металлическими вилками. В апреле 1994 года Амани провела семь часов в самолете, ни на секунду не приоткрыв глаз от страха, а когда открыла – впервые увидела Москву.
Только приезжий может полюбить этот город так, как полюбила его Амани. Вечная спешка прохожих, виртуозно-азартные водители, разнонаправленные толпы в метро и спокойствие набережных Москвы-реки – здесь кипит настоящая жизнь, здесь нет времени на скуку и отчаяние. Это город великих возможностей – нужно только работать, добиваться своего, чтобы получить все, о чем можно только мечтать.
Здесь она провела шесть лет. Постепенно Амани овладела русским языком, научилась понимать шутки московских кавалеров, носить юбку и туфли, получила диплом литературоведа, а вслед за ним – приглашение в парижскую Сорбонну, чтобы продолжить свое образование. За это время она ни разу не была в Мали – не было денег на перелет – и не получила ни одного письма от матери. Она и сама ничего не писала, ведь мать не понимала французского, а на языке догонов не существует письменности... Но перед тем, как отправиться в Париж, Амани с трудом разыскала в ворохе модной европейской одежды тот самый свой наряд, в котором она прибыла из Африки, и купила билет на родину.
В Бамако к тому времени начали проводить электричество, и часть дорог – те, по которым ездил президент Конаре – замостили гладким асфальтом. Но Амани, как маленькая, радовалась глиняным хижинам и цветастым тюрбанам рыночных торговок, с наслаждением ела горячие рисовые лепешки и пила просяное пиво. Весь путь от Бамако до Мопти, а оттуда до Бандиагары – много часов по пыльным, покрытым рытвинами дорогам африканского Сахеля – она улыбалась, вдыхая запахи цветов баобаба и деревень, одна за другой пролетавших мимо. На следующее утро она добралась до селения бангиме. Но матери там уже не было.
Амани не знала и не могла знать, что на следующий год после ее отъезда в деревню пришли несколько мужчин из Страны догонов. Они искали мать Амани. Их не пустили в селение, ведь у одного из них висело на плече старинное ружье, а бангиме всегда подозрительно относятся к людям с оружием. Но женщина сама вышла на окраину деревни, коротко поговорила с пришельцами. Затем она вернулась, вся в слезах, и той же ночью исчезла. То ли она сбежала сама, не взяв с собой даже калебаса со своим нарядным базеном{ Базен – длинное парадное одеяние из хлопка у народов Западной Африки.} – а для любой африканской женщины это величайшая ценность, – то ли догонам удалось пробраться в деревню, не испугав собак, и выкрасть ее.
Больше о ней никто и никогда не слышал, а ее «ко ньере догон» – дом догонской женщины – люди много лет подряд обходили стороной, молча и опустив голову.
Амани переночевала в местной церкви. А потом, прокляв все, сбежала в Европу. В Мали у нее не было друзей. Многие их тех, с кем она играла в детстве, умерли от лихорадки, а те, что выжили, не узнали ее. Да и она их, если честно, тоже. Бангиме отнеслись к ней настороженно и явно тяготились ее вопросами, а во всем Мали у нее не было других знакомых. Кроме, пожалуй, одного – старого чиновника из Министерства образования, который привез ее в Бамако и поселил в студенческое общежитие. Перед отъездом в Париж, решив никогда более не возвращаться в эту жуткую страну, Амани зашла к нему домой.
– Я попробую выяснить, что случилось с вашей матерью, мадемуазель Амани, – сказал ей чиновник. – Президент дал мне пенсию, это редкая заслуга, я теперь получаю деньги как бы просто так и вполне могу путешествовать по стране, и это притом что мне всего шестьдесят восемь! Поезжайте в вашу Сорбонну, милая Амани, главное для вас – это образование, а я попытаюсь помочь вам...
Амани замолчала, нервно теребя в руках бумажную салфетку.
– Нашел? – спросил я, зачарованный, как всегда, ее рассказом. – Нашел он вашу маму?
– Нет, – ответила она после долгого раздумья. – Поэтому мне и нужно ехать туда самой. В Мали я с тех пор бывала много раз, в научных экспедициях. Я, конечно, никогда не видела Страны догонов, но знаю про нее все. Я наизусть помню мифы, сказки и песни этого народа, которые рассказывала мама, знаю наречия нескольких деревень, умею готовить «по» – кашу из проса, да это и несложно. Когда ко мне обратился Чезаре, а потом приехали вы, Алексей, я поняла, что это мой единственный шанс увидеть родную деревню и разыскать мать. Меня она родила в семнадцать, значит, моей маме сейчас сорок шесть лет, в таком возрасте догоны не умирают. Она наверняка жива, и я обязательно найду ее.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
