– Иду-иду, – ответил Толя.
Они вышли. Николай застелил постель и достал из сумки мамины припасы. Поставил на стол вишневое варенье, колбасу, которую ему против его воли всунула тетя Валя, и подумал о том, куда положить сало и гостинцы для Саши, ведь холодильника не было. Открыл шкаф – полки были небрежно заставлены немногочисленной кухонной посудой, остатками засохшего хлеба, сахаром в пакете, какими-то приправами, полурастаявшим сливочным маслом. Тут же, на нижней полке, лежало мыло, стояла пачка стирального порошка. Ему показалось, что когда он открывал дверцу, то видел шмыгнувших от света тараканов. «Да, – подумал он, – грязненько, однако, а еще армейцы!». Вот этого он точно не любил и не терпел с самого детства, а армия еще сильнее закрепила любовь к порядку и приучила к чистоте. Вошел Хайруллы и, увидев варенье, воскликнул:
– У-у-у, как давно я не ел варенья! Это нам? Хорошо! Только вот булки со вчерашнего вечера не осталось, может, у тебя двадцать-тридцать копеек будет, я бы сбегал за свежей булкой.
– Есть у меня рубль, сейчас дам, – сказал Николай и насторожился, подумав о новом товарище, что это уже не простота, а наглость – еще не знает человека, а уже просит деньги. Но достал из кармана смятый рубль, молча протянул его и произнес: – Да бери два батона, что нам один на четверых!
– А куда Хайруллы исчез? – спросил Толя, когда вошел и увидел на столе чайник. И тут же с азиатским акцентом пошутил: – Хайруллы нэт – чайник ест, чайник нэт – Хайруллы ест!
– Побежал за булкой, это далеко? Дождемся? – спросил Николай.
– Должны. Магазин под нами. Так, давай я заварю чай, а ты пока кружки выставляй и сахар неси, это там, в шкафу. Чувствуй себя как дома.
– А вы как продукты покупаете? Каждый себе или общая копилка есть? – задавал волнующие его вопросы Николай.
– По очереди. Сегодня я, завтра кто-то другой! – ответил Толя. – Я как поеду домой, так привезу продукты. Картошка, яблоки, капуста – у нас все свое. Я живу в Павловском Посаде, это относительно недалеко. Планирую в эти выходные съездить, а то как начали заниматься, так ни разу еще и не ездил. Мать, наверное, испереживалась.
– Ясно. Утюга у вас нет, как я понимаю. – У наших девочек есть, могу попросить.
– Ай, не надо, пойду так, а то уже и времени не осталось, вечером погладим, – сказал Николай, будто успокаивая себя.
Он подошел к шкафу и открыл его, на этот раз он точно разглядел коричневых, усатых и шустрых тараканов. И входящему Славе адресовал вопрос:
– Что это у вас тут за зверинец такой? За какие средства содержите? А еще говорят, что студенты плохо живут, а домашних питомцев немерено!
– Т-и-и! – с придыханием сказал Слава. – Тут вся общага ими кишит! Не бойся, они ручные и совсем не злобные, своих не кусают!
– Может быть! Где тут кухня? Пойду кружки сполосну. Вы как хотите, а я брезгую пить из такой кружки.
– Выйдешь – чуть левее, почти напротив нашей комнаты. Только в умывальник и туалет не заходи, это женский этаж, а наш на шестом или на четвертом, – напутствовал Слава.
Николай вышел и увидел помещение с распахнутой дверью, в глубине которого были видны раковина и плиты. Он пересек коридор и, входя на кухню, столкнулся с красивой девушкой, черноволосой и смуглолицей. У нее было круглое лицо с припухшими губами и необычайно выразительными глазами, над которыми, как у южанки, были прочерчены темные брови. Росточка она была небольшого, а под халатом угадывалось хорошо сложенное тело.
– Ой, извините! – от неожиданности произнесла она, всматриваясь в Николая, словно пытаясь вспомнить его.
– Здравствуйте, это вы меня извините, лечу, как паровоз, не разбирая дороги!
И все, они разошлись каждый в своем направлении. Николай, вернувшись в комнату, застал всех троих новых товарищей за столом: они намазывали масло на свежую булку, резали колбасу и ждали кружек. За неимением времени быстро поели, наскоро убрали со стола, и отправились на занятия.
У Николая была одна только тетрадь на сорок восемь листов, которую он свернул в трубочку и всунул в карман куртки. По расписанию первой парой была математика в «Д» корпусе. Когда они шли, ребята рассказали некоторые особенности преподавателя математики. Он всегда начинал занятия с беглого опроса по домашнему заданию, поэтому готовность всегда должна быть номер один, даже если на предшествующем занятии учащийся отвечал. Когда вошли в аудиторию, прозвенел звонок. Слава успел познакомить Николая только с двумя парнями: Зубковым Андреем и Паршиным Женей, которые сидели за ними. В группе было три девушки, одна из которых сидела на первой парте, а две другие – «на Камчатке».
Вошел преподаватель, все встали. Это был стройный, опрятно одетый мужчина лет сорока или несколько старше, но уже с сильной проседью в бороде. Он был в очках, которые придавали ему солидности и вообще были к лицу.
– Добрый день! Прошу, садитесь! Староста, все ли в группе? – обратился он к худощавому и долговязому парню.
Тот встал и доложил:
– Присутствуют все, у нас появился новичок, точнее опоздавший, – и он указал рукой на Николая. – В журнал посещаемости он внесен.
– Спасибо. А вас, молодой человек, прошу представиться, – обращаясь к Николаю, сказал он. – Как я понимаю, вы первый день на занятиях, поэтому всем будет интересно узнать ваше имя!
– Николай. Николай Федорович Барсуков! – громко, по-военному, отрапортовал он. Кто-то даже засмеялся, другие заулыбались.
– Ну что ж, прекрасно! Садитесь! У вас будет возможность и время познакомиться со всеми, а пока приступим к уроку. Ну-с…
И начался опрос, проходили логарифмы. Его тактика была проста и эффективна: короткие вопросы и короткие ответы. Если кто-либо начинал мямлить, он прерывал и говорил «готовьтесь лучше», «недоучили», «надеюсь, в следующий раз ответ будет полнее». Правильные ответы он поощрял обычно словом «прекрасно». И за какие-то десять-пятнадцать минут он опросил чуть ли не половину присутствующих и, исходя из ответов, делал выводы по усвояемости материала. Его энергетика и манера вести занятия не давали возможности расслабляться и лениться, поэтому все и готовились.
Следующие два часа были посвящены русскому языку и литературе. Пришла преподавательница лет сорока, небольшого роста и полноватая, о таких обычно говорят «пышечка». Чем она сразу же поразила Николая на этом первом занятии, так это тем, как она сидела за столом. Позы она принимала такие, что они, в его понимании, не отвечали статусу преподавателя. Первый раз она села на согнутую в колене левую ногу. Такое ощущение, что ее нога служила ей подушкой. Другой раз, встав коленями на стул, оперевшись локтями на стол и положив голову в свои ладони, она читала им диктант. Ну что поделаешь, раз уж ей так удобно! Но Николаю это было в диковинку, и он подумал, что, по-видимому, институт тем и отличается от школы, что здесь какие-то прогрессивные веяния не только в системе преподавания, но в поведении.
