Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Слабость турок-османов оказалась порождением от их же силы, которой они упивались, подвергая побежденные народы насилиям и резне. Поражает безумие ваших правителей, отказавшихся, по примеру Германии и Австрии, заключать мир с Советской Россией. Если так пойдет и дальше, то конец Османской империи близок, и она падет, разорванная на части когда-то покоренными ею народами.
– Возможно, вы и правы, – подумав, ответил мой собеседник, – но Энвер-паша ни за что не пойдет на перемирие с Советской Россией, пока сапоги русских солдат топчут священную землю Оттоманской Порты. Мы знаем, что ваша армия и флот разложены и не могут воевать. В ближайшее время мы, несмотря на предательство наших союзников, соберемся с силами и… – тут он осекся, понимая, что уже наговорил лишнего.
– Продолжайте, уважаемый, – я улыбнулся – даже без «сыворотки правды» у моего собеседника развязался язык, и теперь он сам рассказывал мне то, что я от него желал услышать. – Только скажите мне – вашему Энверу-паше мало вернуть все утраченное османами за три последних года? Или он жаждет под шумок заполучить еще и Крым, Кавказ и Тамань. Ведь так?
Турецкий разведчик кивнул мне, понимая, что теперь уже можно в открытую продолжать разговор со мной.
– Вот видите, – сказал я. – Исходя из того, в какой компании вас обнаружила наша разведка, я могу сделать вывод, что вы один из тех турецких агентов, которых послали в Крым, чтобы, действуя через татарских националистов, оторвать полуостров от России и превратить его в вассальную Оттоманской Порте территорию, как это было когда-то в стародавние времена. Осталось только выяснить ваше имя и воинское звание, а то как-то неудобно обращаться к анонимному собеседнику. Могу сообщить вам, что зовут меня Османов Мехмед Ибрагимович, и я имею чин майора государственной безопасности России.
– Вы, бинбаши Мехмед-бей, действительно посланец самого шайтана, и я отвечу на ваши вопросы, – криво улыбнувшись, сказал допрашиваемый. – Меня зовут Гасан-бей, мое воинское звание юзбаши – по-вашему, капитан.
– Ну, вот и замечательно, уважаемый Гасанбей, – сказал я, убирая коробочку со шприцами в саквояж. – Вот видите, как все оказалось просто.
– Эфенди, – неожиданно спросил меня Гасан-бей, – что будет со мной дальше? Если мне предстоит умереть, то я хочу попросить вас, чтобы меня расстреляли, как это подобает для офицера, а не повесили, как неверную собаку.
– Можете не беспокоиться, Гасан-бей, вы мне больше интересны живым и в добром здравии, – ответил я и, указывая на его неловко вытянутую ногу, спросил: – Вы были ранены на фронте?
– Да, Мехмед-бей, – ответил он, – я принимал участие в боях на Галлиполийском полуострове в составе девятнадцатой дивизии. Там я и получил в колено осколок шестидюймового снаряда британского корабля во время боя за холм Чунук-Баир во время отражения вражеской атаки в заливе Сувла.
– Славное было дело, и славная у вас была дивизия, юзбаши Гасан-бей, – сказал я, – таким послужным списком можно гордиться.
– Это был настоящий кошмар, бинбаши Мехмед-бей, – с горечью ответил он, – сначала британцы засыпали холм снарядами с кораблей, потом в атаку пошли гуркхи со своими кривыми ножами кукри. А после того как мы заставляли их отступить, снова заговорила корабельная артиллерия. У нас же почти совсем не было ничего, что могло бы им ответить. Полевые пушки против дредноутов и крейсеров – это несерьезно. Я командовал сперва ротой, а потом, когда убили командира батальона, то и батальоном. Когда гуркхи все же захватили этот проклятый холм, из всего батальона оставались в живых и смогли отступить не более десяти человек. Больше года после этого ранения я валялся по госпиталям, после чего врачи признали меня полностью негодным к строевой службе. И тогда я написал рапорт о моем переводе в разведку.
– Понятно, – сказал я, – это одна из историй, которые могли бы рассказать многие офицеры всех воюющих на этой Великой войне армий. Но если вы, Гасан-бей, думаете, что это был настоящий кошмар, то это далеко не так.
Настоящий кошмар еще впереди, и надеюсь, что у турецкого государства хватит ума в нем не участвовать. Впрочем – это совсем другая история. Кстати, вы лично не знакомы с командиром вашей дивизии генералом Кемалем-Мустафой?
– Нет, уважаемый Мехмед-бей, – ответил мой собеседник, – я с ним не знаком. Кто был тогда я, и кто был он? А почему вы спрашиваете?
– Потому, – ответил я, – что все надежды вашего правительства на слабость Советской России являются несбыточными. Заключив мир с Германской империей, мы уже вернули боеспособность Балтийскому флоту и приступили к наведению в стране порядка и переформированию армии. Теперь у нас на очереди Черноморский флот и Кавказская армия. Если Оттоманская Порта не желает заключения мира с Советской Россией и желает продолжить бойню на два фронта, то она будет раздавлена. Кто-то должен будет довести эту мысль до вашего командования после того, как «Гебен» и «Бреслау» уйдут в Севастополь, а наш флот снова появится у Босфора. А почему бы вам это не сделать? А до тех пор, уважаемый Гасан-бей, вы побудете нашим гостем.
– Мехмед-бей, – удивился он, – вы собираетесь меня отпустить?
– Не сейчас, уважаемый Гасан-бей, – сказал я, – а лишь тогда, когда мы наведем в Крыму порядок и вернем боеспособность Черноморскому флоту. Тогда продолжение вашей деятельности в Крыму станет просто бессмысленным. Я же уже сказал, что вы нужны мне живым и в добром здравии, и нужны вы мне как возможный парламентер, способный сообщить вашему командованию об истинном положении дел в Советской России. Впрочем, это будет еще не скоро. Пока же вас отведут в купе, специально оборудованное для гостей, подобных вам. Все, уважаемый Гасан-бей, до свидания.
– Отведите его в четвертое купе, – сказал я вызванному дневальному морпеху.
Это купе у нас было оборудовано решеткой на окне и видеонаблюдением. Но содержание в нем было комфортным, и предназначалось оно для лиц, с которыми нам позднее еще предстоит иметь дело.
– До свидания, уважаемый бинбаши Мехмед-бей, – сказал Гасан-бей, неловко вставая, – я еще не знаю – кто вы на самом деле, но почему-то мне кажется, что у вас все получится. Единственная боеспособная сила в Крыму – это кайдеши, Первого Крымского конного полка. Но они не выступят против России и с настороженностью относятся ко всем разговорам об автономии. Остальные же, как вы уже видели, не более чем пушечное мясо.
– Тещекюр эдэрим, эфенди, гюле гюле, – попрощался я с Гасан-беем и жестом приказал морпеху увести его, после чего стал размышлять о наших планах на день грядущий.
Вряд ли командование этого исламизированного батальона бросит своих солдат на произвол судьбы, и, скорее всего, где-то ближе к вечеру у нас будут гости, с которыми предстоит серьезный разговор. Впрочем, возможна и силовая операция – к этому тоже надо готовиться. Кроме того, мне активно не нравилась фигура генерала Кемаля-Мустафы, будущего Ататюрка, на которого собирались делать ставку в Петрограде. В нашей истории именно он, захватив власть в Турции, инициирует такую резню христиан, что по сравнению с ним даже Энвер-паша покажется малым ребенком.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
